Граф Аверин

Он сообразил, что девушка пытается понять, не обманывают ли ее. Где же парень по имени Урал? Судя по запаху, не слишком далеко.

И что это такое, «зелень»?

– Щас придет, – небрежно бросил он и отхлебнул из своей бутылки. Как можно меньше. – У тебя парень есть?

Она так посмотрела на него, что стало понятно: он допустил ошибку. Рано. Видимо, о таких вещах спрашивать рано. Он постарался быстро исправиться:

– Ну, вдруг заревнует. Подумает, я подкатываю.

– Мал еще подкатывать… – она отвернулась.

– Ага. Я ж просто…

– Просто. – Девушка внезапно посмотрела ему в глаза: – Умер Черный. Парень мой. Тебе первому говорю. Где долбаная зелень? – заорала она.

– Да вот, сестричка!

Появился Урал и протянул девушке обычную сигарету.

Нет, не обычную. Брат его колдуна курил табак. А от этой сигареты табаком совершенно не пахло.

«Вещества», которые якобы употреблял племянник, дошло до него.

Значит, Николай Хмельницкий умер? Вот это новость. Как он должен отреагировать?

– Умер? Черный умер? – повторил он как можно громче. Скорее всего, этого человека тут многие знали, и по их реакции станет понятно, как нужно себя вести.

Их немедленно окружила толпа.

– Что? Умер? Че случилось? Черный помер? От чего? – послышались голоса со всех сторон.

Рыжая девушка по имени Белка обвела всех взглядом, раскурила сигарету, затянулась и выдула в толпу клуб дыма.

– От передоза, – мрачно произнесла она. – Черный умер. Мы все умрем. – С этими словами она приложила бутылку с пивом к губам, выпила ее целиком, без остатка, и швырнула бутылку в стену.

– Свобода и смерть! – заорала она.

– Свобода и смерть! – поддержали остальные и принялись швырять в стену бутылки.

Он понял, что это отличный повод избавиться от своей.

– Свобода и смерть! – заорал он и зачем-то добавил: – Анархия – мать порядка! – Его бутылка полетела в колонну.

Почему-то всем понравился его призыв.

– Анархия – мать порядка! – зазвучало со всех сторон.

В стены, в колонны собора и в сторону Невского проспекта полетели пустые бутылки, окурки, огрызки яблок и прочий мусор.

Кто-то сунул ему в руку сигарету и помог прикурить от спички.

Он понял, что если сейчас он просто сольется с толпой, то ничего не сможет узнать. Хмельницкий умер. Как? Что с ним случилось? Что означает странное слово «передоз»?

Белка тем временем встала и, сжав руку в кулак, подняла ее над головой.

– Свободу порабощенным! – воскликнула она.

– Свободу порабощенным! – поддержала толпа. Молодых людей становилось все больше. Прохожие начали останавливаться и прислушиваться к происходящему.

Кузя понял, что медлить нельзя. Хозяин говорил, что эти люди – поклонники дивов и хотят их освободить.

Вскочив на ноги и затянувшись едким, но вполне безобидным дымом, он закричал:

– Свободу порабощенным! Снять ошейники! Долой рабство!

– Долой рабство! – поддержала толпа.

А Белка схватила его под локоть:

– Так ты наш! Что ж сразу не сказал?

– А ты спрашивала? – усмехнулся он. Было не очень понятно, что она имеет в виду. Но слово «наш» точно означало доверие. А это было именно то, что нужно.

– Фараоны! – закричал вдруг кто-то. – Тикаем!

– Бежим, – Урал схватил Белку за локоть, но она стряхнула его руку.

– Вот только от всякой швали я не бегала.

Кузя не знал, что такое «фараоны». Но, видимо, в этой компании так называли каких-то плохих людей. Поэтому он решительно сел обратно и заложил ногу за ногу.

– Ха, фараоны, – презрительно проговорил он.

Толпа тем временем рассеялась, но народу осталось немало.

И он увидел, как к ним приближаются полицейские.

Белка мельком глянула на него, и стало понятно, что потерять лицо нельзя ни в коем случае.

Он сжал кулаки.

– Жандармы, – заорал он, – царские лизоблюды! Сатрапы! Палачи! – Он плюнул в лицо первому же полицейскому, приблизившемуся к нему, и снова закричал: – Да здравствует диктатура масс!

– Диктатура масс! – заорала толпа.

Им, подогретым алкоголем и «веществами», было безразлично, что орать.

Один из полицейских схватил его за руку и стащил с парапета. Миг – и на его голову обрушилась дубинка.

Главное сейчас – не сопротивляться. Он должен выглядеть слабым человеческим ребенком.

Слабым, но не сломленным.

– Мрази, – выдохнула у него над ухом Белка и добавила не очень уверенно: – Сатрапы!

– Бей урядников и становых приставов! – крикнул он.

И снова получил дубинкой. На этот раз прямо в лицо. Почувствовав, что из носа закапала кровь, он понял – достаточно. Сопротивляться дальше будет слишком подозрительно.

Ему и остальным, кто не успел сбежать, надели наручники и затолкали в машины, по шесть человек в каждую. Он оказался в одной машине с Белкой и Уралом. Это было замечательно, видимо, их везли в один и тот же участок.

Главное, чтобы не в участок Виктора Геннадьевича. Тот, увидев племянника своего друга, мог испортить всю игру.

К счастью, в месте, куда их отвезли, Виктора Геннадьевича не оказалось.

Их выстроили в очередь к столу, за которым сидел усатый человек с усталым лицом. Каждого, кто подходил к столу, он спрашивал:

– Имя? Год рождения?

Все отвечали. Когда очередь дошла до Белки, она сказала:

– Белицкая Алина. Тысяча девятьсот шестьдесят пятый.