Градский рядом

А Градский не принадлежит этой местечковой субкультуре. Он явление КУЛЬТУРЫ. Настоящей, полноценной, большой…

Впрочем, понимаю, что разница эта не для всех очевидна. Жизнь у нас такая, нелёгкая».

Мне оставалось только руками развести. Кто же спорит, что Градский — явление культуры? Как раз об этом я и пытался написать. Но удивительно, как автор этого отзыва умудрился лягнуть меня почти каждой строчкой. «Ничего, кроме досады»… Вот так: мы писали, мы писали, наши пальчики устали, несколько десятков страниц написано, но — ничего кроме досады… Кочетовкин неприятно удивился, что я не Аркадий… «Алексей добросовестно воспроизвёл источники, даже ошибки…» Разве это открытие? Для читателей не секрет, откуда я брал сведения для своих очерков. О. Кочетовкину, очевидно, нужно было ещё раз сказать об этом: Петров переписал, он не сам придумал, а сам он ни черта не знает.

И главный упрёк: «…поставил АГ на одну ступень с буйновыми, намиными…» Но если они начинали с одной ступеньки, неужели же нужно было об этом умолчать? Кто кем стал в итоге — это уже вопрос второй… Но тогда, в самом начале пути, кто же мог знать, что позже Буйнов, талантливый и обаятельный музыкант, начнёт петь простенькие эстрадные песенки? Кстати, и об этом было написано в предисловии к моим очеркам: «Сегодня они поют о каком–то капитане Каталкине, или, скажем, о провинциалке на эскалаторе метро, или, например, о самой красивой девушке Балашихи, или о бабушках–старушках, у которых «ушки на макушке», а ещё жалобно просят не сыпать соль на рану и спрашивают: «Зачем звонишь, когда мы все уснули?» (ну, не так, но примерно так)… А раньше всё было совсем иначе! Раньше эти молодые, азартные люди тянулись к лучшим образцам поэзии и без устали экспериментировали со звуком, пытаясь внести живую струю в каноны музыкальной гармонии, сегодня же — беззастенчиво рифмуют «любовь — кровь — вновь», «ты — цветы», «моя — твоя», и мелодии их опираются только на три «блатных» аккорда (впрочем, без них ведь никуда не деться…), а чтобы это не было так заметно, пускают в ход самые изощрённые и лукавые методы современной аранжировки и последние электронные технологии. Когда–то к рок–музыке тянулись, как к духовному оазису (и не только к рок–музыке — ещё к творчеству первых бардов с гитарами, лучших кинорежиссёров периода «оттепели», художников–авангардистов, поэтов–шестидесятников, новых театральных «современников» и «таганцев»…), сегодня же… уж лучше бы эти ребята пели по–английски, что ли… Когда–то они могли существовать на жалкие тридцать–пятьдесят копеек в сутки, сегодня — ездят на самых дорогих иномарках и покупают особняки в Майами. Теперь они именуются просто и без затей: артистами российской эстрады, — а раньше назывались гордо и по–робингудовски романтично — первыми рок–музыкантами Советского Союза…»

По мнению же сетующего на «нелёгкую жизнь» О. Кочетовкина, я поставил «буйновых и наминых» на одну ступеньку с великим АГ… Ну ясно, не всем дано понять, какое это кощунство. Разница между Градским и «буйновыми» «не для всех очевидна»… И всё это написано как–то снисходительно, в несколько строк, нехотя — да знаю, мол, знаю «все эти источники», фигня всё это: и Троицкий написал фигню, и Добрюха, и Фёдоров, не говоря уж о каком–то Петрове, который, к сожалению, не Аркадий…