Грачев — «Центру»

Тогда, в день рождения «фюрера», на параде в центре Ровно Кузнецов заприметил на трибуне генерала необъятных размеров. Это был руководитель «Пакетаукциона» — ведомства, занимавшегося организацией ограбления населения на временно оккупированной советской территории. Сам «хозяин» нередко наведывался на склад награбленного имущества. Жадными глазами осматривал его содержимое и каждую вещь, которая ему приглянулась, молча трогал руками. Здесь хорошо знали этот жест. И тотчас же «находку» отправляли в личное хранилище крайслейтера.

…Грачев остановил машину неподалеку от линии железной дороги, примыкавшей к улице Легионов. С немецкой пунктуальностью, точно в шесть, появилась машина Кнутта, выехавшего из своего управления. Как только генерал поравнялся с группой Грачева, в его машину полетели гранаты. Для верности Кузнецов и Струтинский обстреляли ее из автоматов. Тяжело раненный генерал надолго «вышел из игры».

Жители оккупированного Ровно из уст в уста передавали, как чудесные легенды, рассказы о суровом мстителе, карающем одного за другим гитлеровских палачей за кровь и слезы советских людей.

Почти рядом с местом покушения на генерала-грабителя, на той же улице Легионов, в доме 15, жила Лидия Ивановна Лисовская. Очень немногие в городе знали, что очаровательная вдова польского офицера стала советской разведчицей еще в 1939 году. К трудной и рискованной работе пани Леля, как ее называли в близком окружении, привлекла и свою семнадцатилетнюю двоюродную сестру Майю Микоту. За мужество и самоотверженность в борьбе с фашистскими захватчиками славные патриотки посмертно награждены орденом Отечественной войны II степени. Но это было уже после войны. А теперь вернемся к событиям, которые происходили в те далекие дни.

Самой красивой официанткой в ресторане «Дой-чегофф» была Лидия Лисовская. По виду ей не более двадцати пяти. Стройная, гибкая, с большими серо-голубыми глазами, с пышной короной золотистых волос, она сводила с ума не одного из завсегдатаев, всячески пытавшихся завоевать благосклонность пани Лели. Иногда к ней приходила молоденькая кузина, миловидная девушка.

Жили сестры вместе в квартире из трех комнат. Но сюда были вхожи только самые верные, а точнее сказать, самые нужные поклонники. Веселились, танцевали под патефон, рассказывали анекдоты, играли в карты. Постоянные посетители часто приходили с заезжими друзьями-офицерами, следовавшими через Ровно с фронта или на фронт. Своим человеком был и Пауль Зиберт, бывавший наездами в Ровно, который, чтобы не обременять себя устройством в военных гостиницах, нередко останавливался у сестер на неделю-другую. Платил он всегда вперед. Хозяйки рассказывали соседям, что это очень хороший квартирант.

Присутствие интересных женщин, музыка, вино развязывали господам офицерам языки. Никто из посетителей этого гостеприимного дома не догадывался, что сестры — агенты СД, исправно информирующие шефа о настроениях и разговорах офицеров вермахта.

Но в свою очередь и ровенские главари гитлеровской службы безопасности даже не могли мысли допустить, что их «верные агенты» — глубоко законспирированные советские разведчицы. И только Зиберт — Грачев знал о секретной миссии сестер-патриоток, которые до того, как он принес им переданный из «Центра» «привет от Попова», тоже не знали об истинной роли во всей этой сложной игре блестящего офицера Пауля, «души компании».

— …Нет, пани Леля, — вальсируя, рисовался перед хозяйкой дома высокий надушенный капитан, — эта Россия все-таки дикая страна. О, разумеется, — он галантно поклонился, — в ней встречаются чудесные женщины, но все-таки попасть сюда из Парижа… Согласитесь, это ужасно.

— Чем же вы провинились, Людвиг, что вас наказали отправкой на восточный фронт?

— Решительно ничем. С Елисейскими полями пришлось распроститься не только мне, но и всем нашим парням. Командир моего батальона майор Кун, когда узнал, что пришел приказ отправляться в какой-то Белгород, так напился, что выпал из автомобиля. Бедняга до сих пор в госпитале.

В другом углу комнаты Майя сочувственно выслушивала излияния грузного танкиста:

— Мои друзья давно уже командуют батальонами, а я все сижу на роте.

— А почему?

— Да разве можно отличиться, когда уже второй год топчемся на одном и том же месте! Но уж теперь я не упущу случая и привезу после Орла «дубовые листья»…

— А что это за штука «дубовые листья»? — спросила Майя.

— О, это самая высокая рыцарская награда, которую вручает сам фюрер за особые боевые заслуги.

А еще один танкист пил на брудершафт с Паулем Зибертом.

— Где ты так загорел? — как бы невзначай спросил Грачев собутыльника. — На каком курорте?

— Хорош курорт! — отвечал тот. — Хотел бы я посмотреть на тебя, Пауль, после того как ты пожарился бы год под африканским солнцем. Нет, что ни говори, пустыня — это не место для европейца. — И он рассказал коллеге-фронтовику Зиберту, как их дивизия добралась наконец из далекой Африки на восточный фронт.