Грабли сансары

Словом, жизнь била ключом через край. Приходить в норму она начала только через неделю. Даже папа успокоился. Но тут мама Гриши вернулась из больницы, и началась веселуха.

Вероника с порога заявила Уле, что та запустила квартиру, не может воспитать ребенка и «хорошо устроилась», повиснув у ее сына на шее.

– Значит, так, – сказал Гриша, подавив приступ ярости, – сели и успокоились.

Села не только Вероника, но и Ульяна и даже Костик. Хотя до этого он лежал.

– Через месяц отец возвращается с реабилитации. Дома должно быть тихо и спокойно. Спокойно! Мама, тебе все понятно?

Мама неожиданно для Гриши кивнула.

– Отцу нужен круглосуточный уход. Нам всем придется подстроиться под его образ жизни. Препараты, питание по расписанию. Тишина и покой. Ни я, ни Ульяна с этим не справимся. Справишься только ты.

Вероника приосанилась.

– Да уж конечно, – пробормотала она.

– Поэтому ты должна поехать в больницу и все выяснить: как ухаживать за папой, какие упражнения делать… Короче, все! Дальше его уход на твоей совести. Ульяна и я будем тебе помогать. Вопросы?

Вопросов ни у кого не было.

* * *

Богдан Семенович вернулся из реабилитационного центра почти здоровым. Чуть раскоординирован. Говорил медленнее, чем раньше. Он вообще стал гораздо медленнее. Часто просто сидел в кресле и думал. Или читал.

Вероника полностью посвятила себя мужу. Она ходила за ним с будильником и контролировала каждый его вдох. Колоду для пасьянсов она выбросила.

Иногда Богдана под присмотром жены возили в больницу, где он консультировал сложные случаи. Все надеялись, что со временем таких консультаций может стать больше, работа шла Богдану на пользу: как только он входил в отделение, проблемы с координацией пропадали и речь обретала былую скорость.

Главой семьи автоматически стал Гриша. Ему иногда казалось, что у мамы в голове они с отцом просто поменялись местами. И он все чаще ловил у себя папины интонации и все чаще мучился от собственной никчемности. В его годы отец уже был хирургом, он уже спасал людей. А он? Что может он?

Теперь, когда мрачная тень Веника не застила Грише горизонты, он нашел работу в салоне связи. Нормальную. Но скучную. Он опять ходил в пиджаке и получал неплохие деньги.

Все потихоньку налаживалось. И только Вероника с Ульяной продолжали общаться подчеркнуто холодно.

* * *

Однажды, когда мама отпросилась в парикмахерскую, Гриша остался сторожить папу. Делать ничего не нужно было, только вовремя дать сосудорасширяющее, а через полчаса проверить давление. Но Гриша решил немного посидеть с отцом.

– Как ты? – спросил папа.

– Работаю, – ответил Гриша.

– Нравится?

Гриша пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:

– А тебе? Нравится лечить людей?

Папа немного подумал и кивнул.

– Особенно когда они после меня остаются живыми, – сказал он.

– Благородно, – вздохнул Гриша.

– Фигня это все, – улыбнулся папа.

Улыбка получилась кривой, но это не все мышцы пока его слушались.

– Мне просто нравится их лечить. Это как… не знаю… головоломку складывать. Кроссворд разгадывать… Ну ты понял.

Гриша удивился. Он не представлял, что медицина – это такой квест.

– Особенно когда время поджимает, – продолжал папа. – А оно всегда поджимает. Надо быстро понять, что сломалось и как его починить. Когда понял – дальше уже дело техники.

– Слушай, – сказал Гриша, – у меня же то же самое! Только не с людьми, а с железяками всякими! Они поломаны, а мне нужно понять, что не так. И чинить. Только время обычно не очень поджимает.

Отец снова улыбнулся. Теперь вышло гораздо лучше.

– Наследственность. – Он похлопал сына по плечу.

Снова помолчали.

– Так чего ж ты с железками не возишься? – спросил папа.

– Мне семью содержать нужно. Деньги нужны.

– Нужны, – кивнул отец. – Но можно совместить.

– Как? – Гриша с надеждой посмотрел на папу.

– Откуда я знаю? Это твоя жизнь. Просто… всегда можно что-то поменять.

Тут сработала напоминалка на телефоне, и Гриша выдал папе порцию таблеток.

А сам ушел думать.

* * *

Если бы кто-нибудь спросил у него: «Как жизнь!» – он бы, не задумываясь, ответил, что все отлично. Потому что рядом была Ульяна. И она опять была та самая Ульяна – хохочущая, устраивающая заплывы в разлитом молоке, валяющаяся вместе в Костей в грязи и умеющая сотворить праздник из первой снежинки.

Их жизнь совсем не была похожа на глянцевые журналы. Небольшая трехкомнатная квартира, они втроем в одной комнате, чутко спящий Костик. Они могли только мечтать о том, чтобы побыть наедине. Дедушка с внуком любили друг друга, но оставить их вдвоем даже на пару часов было страшно. Бабушка же на просьбу посидеть с Костиком, пока он спит, поджимала губы и назидательно говорила, что «она не нанималась и это не ее проблемы».

Но Уле это совершенно не портило настроения. Она непрерывно светилась от счастья.

– Уля, ты вообще человек? – спросил как-то отец Аси.

Они столкнулись в тамбуре, он привел детей из садика, а Уля с Костиком возвращались из магазина.

– А что случилось? – спросила она.

– Ты никогда спать не хочешь?

– Хочу, конечно, – засмеялась Уля. – Ой, вы плохо выглядите.