Говорит Черный Лось

Один человек по имени Вачпанне (Бедняк) взялся возглавить этот обряд. Он много раз был хейока и хорошо разбирался во всем. Сначала он попросил всех людей собраться в круг на ровном месте около Пайн-Риджа. В середине, рядом с возведенным здесь священным типи, он поставил котел с водой, которую вскипятил, бросая туда из костра раскаленные камни. Потом он сделал подношение западу; усевшись у огня с пучком душистой травы в руках, он произнес: "Дню Великого Духа, старому и мудрому дню, я делаю это подношение". Затем, бросив траву в костер, над которым сразу заструился приятный дымок, он запел:

Глядите!
Я сжигаю, приношу в жертву эту траву.
Святую хвалу возношу,
Святую хвалу возношу.
Народ мой, гляди и будь добрым!
День солнца стал моей силой.
Тропа луны станет мне покрывалом.
Святую хвалу возношу.
Святую хвалу возношу.

После этого надо было убить собаку — быстро, не оставляя на теле никаких следов, так, как убивает молния. Именно от молнии к хейокам приходит сила. Двое хейоков взяли веревку из сыромятной кожи, освятили ее в дыму, струившемся от душистой травы и, захлестнув собаку за шею, стали тянуть с обоих концов. Трижды они слегка затягивали ее, а на четвертый раз дернули так сильно, что свернули жертве шею. Вачпанне опалил шерсть собаки, обмыл тушку и отделил все члены, оставив голову с позвоночником и хвостом. Затем, отойдя на шесть шагов от котла (каждый шаг — в честь одной из шести сил), он поднес голову с позвоночником поочередно всем шести силам и снова обернувшись к котлу, произнес: "Священным образом варю я эту собаку". Три раза он погружал голову в воду, а на четвертый совсем опустил ее в кипящую воду. Потом Вачпанне взял сердце собаки и проделал с ним то же, что и с головой.

Все это время 30 хейоков, по числу дней в месяце, выделывали всякие смешные трюки, стараясь развеселить людей. Они были так потешно раскрашены и одеты, что при виде их никто не мог удержаться от смеха. Индеец по имени Однобокий и я изображали шутов. Мы выкрасились красной краской с головы до ног и провели по телам черные линии — молнии. С правой стороны наши головы были начисто выбриты, слева волосы свисали длинными прядями. Все это было смешно, но имело свой смысл — когда мы стояли лицом к югу, выбритая часть головы была обращена к западу. Это показывало наше смирение перед громовыми духами, одарившими нас силой. Оба мы держали в руках по очень длинному изогнутому луку, такому длинному, что из них нельзя было стрелять. Стрелы, которые мы держали, тоже были слишком длинными и непомерно кривыми, и оттого выглядели нелепо. Сидели мы на гнедых лошадях, разрисованных черными молниями, и должны были представлять двух мужей из моего видения собак.

Вачпанне вошел в священное типи и запел песню о хейоках:

Священны они,
Священны они,
Так говорится,
Так говорится.
Священны они
Так говорится.

Двенадцать раз повторил он эту песню, по числу месяцев в году. Потом, пока кипел котел, Однобокий и я, оседлав гнедых, повернулись к западу и запели:

Священным манером возвысили голос,
Полмира возвысило голос.
Священным манером возвысило голос, взывая к вам!

Даже во время священных песен хейока выделывали всякие нелепые штуки и смешили людей. Например, двое хейоков с длинными кривыми луками и со смешно выкрашенными стрелами подошли к маленькой лужице и принялись изображать, будто перебираются через глубокую и широкую реку. Сопровождая свои действия жестами, они решили проверить, глубока ли вода. Для этого они взяли свои кривые стрелы, но не воткнули прямо, а бросили плашмя в воду. Вот вся стрела намокла. Поставив стрелу вертикально, они показывают, что вода выше их головы. И вот они готовятся переплыть реку. Один бросается головой вперед в самую грязь и начинает дико колотить по воде, будто тонет. Ему на помощь бросается второй, и вдвоем они выделывают такие штуки, что люди вокруг смеются вовсю.

Мы же с Однобоким, пропев песнь западу, обернулись к котлу, где варились голова и сердце собаки. Держа в руках остро отточенные стрелы, мы стремительно поскакали к котлу и миновали его. Я должен был на скаку насадить на стрелу голову собаки, а Однобокий — сердце. После того, как мы сделали это, все хейока бросились преследовать нас, пытаясь оторвать себе долю, а мои соплеменники кинулись к котлу, чтобы тоже ухватить себе хоть кусочек священного мяса, в котором теперь была заключена сила запада. Словно лекарство, оно должно было сделать людей радостнее и сильнее. После окончания обряда настроение у всех приподнялось, ведь это был день веселья. Люди яснее видели теперь свежесть мира, безмерность этого священного дня, все краски земли.