Мой фирменный рецепт работы с непродуктивными фантазиями-установками в отношении аудиторий и особенно людей, задающих неудобные вопросы, примерно таков: сначала поймать, а потом сфокусировать и довести до плакатной яркости эту самую фантазию – а это означает, что нужно сыграть свои собственные «страшилки». Когда они материализованы и показаны, становится ясно: во-первых, не такие уж страшные, а во-вторых, – даже с такими можно разговаривать, можно найти хоть какую-то точку контакта. И совершенно не обязательна всякая там психологическая рефлексия: мол, это проекции наших страхов и всякое такое.
Умоляю, никакой психологии.
Бог с ними, с журналистами. Для большинства участников наших тренингов это все же фигуры мифические, интервью давать они будут еще не скоро, пока достаточно и обычной аудитории. И почти в каждой такой обычной аудитории найдется несколько персонажей, чей звездный час пробил. Все мы их встречали, а некоторыми из них даже бываем сами.
Вот суховатая дама неопределенного возраста, пожизненная отличница. Всегда задает вопросы подчеркнуто корректно, часто стоя и держа в руках блокнот или папку, поскольку все очень серьезно. Любит слова «алгоритм», «технологии», «система управления» – хоть чем, но непременно «система управления». Задавая свой вопрос, стоит обычно немного боком и держится нейтрально: только факты, все как у больших. Сам же вопрос зачастую таков, что коротко на него ответить невозможно, нужны аналитические выкладки и прочая тяжелая артиллерия. И невооруженным глазом видно, что ничто другое ее не устроит. Вот и получается, что, не имея в виду ничего худого, она создает проблему: так, как нужно ей, отвечать невыгодно, а отказаться отличнице тоже нельзя.
Вот резонер, превращающий свой вопрос в небольшое выступление, иногда с попыткой рассказать о своем богатом профессиональном опыте, притом рассказать все. Молочный брат Антонины Васильевны, прорвавшейся в прямой эфир – в том смысле, что потребность вещать и делиться опытом у них запасена давно и в огромных количествах, как когда-то запасали крупы, и их запасы тоже не пощадил коварный жучок… Перебить резонера трудно, а порой и опасно. Утешает лишь то, что порой в длинном и выстраданном монологе попадется пара слов или фактов, зацепившись за которые можно эту речь развернуть.
Вот знайка – он же умник, он же эксперт, он же непризнанное дарование. Всегда противопоставляет свои источники фактов и сведений тем, которыми пользовался выступающий. Всегда готов с ленинским прищуром усомниться в компетентности. Профессорские очки сидят на его носу как влитые. Того и гляди скажет нашему бедолаге-презентатору: «Учите матчасть, молодой человек!».
Вот боец с передовой, только что с переговоров, из торгового зала или машинного отделения. Его оторвали от тяжелой и нужной работы и загнали слушать каких-то штабных крыс, которые, понятное дело, пороху не нюхали. Главный тезис – «в жизни все не так» (имеется в виду его жизнь, конечно). И тут не поспоришь: в его жизни, действительно, многое не так, но виноват в этом будет выступающий.
Вот барин в летах, почтивший присутствием мероприятие, на котором человеку его лет и статуса находиться даже как-то не совсем ловко. Он потому и слушает с выражением мудрого скепсиса на слегка одутловатом лице – мол, детские игры, что тут скажешь. Если задает вопрос, то снисходительно, заранее уверенный в том, что ничего интересного не услышит – так, размяться слегка, пообщаться с молодежью.
Есть еще Эпатажник, Солдатская Мать, Инквизитор, Правдолюбец, Конкретный Пацан, Молодая Акула, Примадонна, Энтузиаст… им всем что-то нужно, всем чего-то не хватает. У многих из них есть и вполне сознательные политические цели, а иногда и прямой материальный интерес: вопросы к выступающему могут быть хорошим способом продвинуть свою точку зрения, позицию. Бывает, конечно, и так, что кому-то действительно стало интересно, а кто-то действительно хочет дополнительной информации – чего только не бывает. Но этот невинный информационный голод можно удовлетворить по-разному: и подойти в перерыве, и почитать самостоятельно.