Господь хранит любящих

Через площадку было невозможно пробиться, пока шла приветственная церемония. Госпожа Хегль стояла возле меня. Пару раз она беспомощно произнесла: «Боже мой, Боже мой!» — и снова смотрела на представление.

Здесь были фоторепортеры и корреспонденты из «Новостей дня». Жужжали камеры. Прибывший с кельнцами духовой оркестр заиграл «Зачем на Рейне так прекрасно». Со звуками этой песенки все участники, взявшись друг за друга, начали ритмично раскачиваться. Функенмарихен все еще вскидывала ноги.

Как только песня кончилась, кавалеры из кельнской королевской гвардии встали на одно колено и шумно захлопали по своим роскошным задницам и при этом орали на своем непонятном кельнском явно двусмысленные куплеты, которые все равно вызывали дикий хохот.

Госпожа Хегль посмотрела на меня, потом снова повернулась туда.

Я думал о том, что я репортер, и меня ничего не задевает, что мое дело только информировать, без страха, без страсти, без сочувствия. Я думал, что от меня никто не должен ожидать ни отвращения, ни ревности, потому что я только репортер. Я думал о Сибилле…

Теперь карнавальные королевы обоих городов обнимались и целовались. Карнавальные короли жали друг другу руку.

Тот, что из Кельна, носил позолоченные очки, на его гладком лице виднелись шрамы. У мюнхенского были по-военному коротко стриженные русые волосы, и, кланяясь, он щелкал каблуками.

— Страшно богатые люди эти господа, — рассказывал тип из наземной команды. В его голосе звучало удивление.

Между тем баварцы под аплодисменты толпы выволокли громадную пушку, стреляющую связками вареных телячьих колбасок, и огромный бочонок пива. Грянула новая песня.

Теперь пели мюнхенцы — «Там внизу на берегу Изара».

— Боже! — потерянно пробормотала госпожа Хегль.

Вся компания подняла огромные глиняные кружки, полные баварского пива. Карнавальные короли осушили свои залпом. Их губы были в пене. Ликующе они потрясали своими пустыми кружками перед жужжащими камерами операторов из «Новостей дня». Они стояли там рука об руку, с пурпурно-красными лицами, единые и непобедимые. Настал черед колбасок.

— По телевизору, — чуть слышно сказала госпожа Хегль, — во время праздника на верфи имени товарища Пика, там тоже были униформы. И флаги. И транспаранты. И разинутые рты. И рев.

Я только репортер. Для меня представляет интерес все, что относится к разряду новостей. Происходящее здесь было поэтому мне интересно.

— Мне страшно, господин Голланд!

Я посмотрел на нее с удивлением.

— По воскресеньям я хожу в церковь, — объясняла она тихим голосом, пока вся карнавальная компания отхлопывала по попке юной дамы из Кельна, — и на прошлой неделе наш пастор читал одно место из Откровения Иоанна, оно постоянно приходит мне на ум.

— Что за место?

— «Если не одумаетесь, все погибнете», — ответила госпожа Хегль из баварского города Хофа.

Я попрощался с ней и через толпу слегка подвыпивших гостей из Кельна направился к зданию аэропорта. На моем пути оказались двое из Индии, мужчина и женщина, которые смотрели на происходящее с неподвижными лицами.

Женщина тихо спросила:

— Have you ever seen anything like this? [22]

Мужчина серьезно ответил:

— It's their way to enjoy themselves. [23]

Я вошел в спокойное здание аэропорта Мюнхен-Рием и направился к окошечку «Эр-Франс». Здесь меня знали. Я положил записку с именами пяти итальянцев перед приветливой стюардессой и попросил выяснить, не вылетали ли эти пассажиры рейсами «Эр-Франс» или других компаний за последнее время.

— Обождите пока в ресторане, господин Голланд. Это займет около получаса, надо проверить списки.

Это заняло целый час. Через громкоговоритель меня снова вызвали к стойке компании. Стюардесса сказала:

— Четверо из пяти господ отбыли назад в Рим. Пятого мы не смогли обнаружить ни в наших списках, ни в списках KLM, SAS, РАА, BEA или SABENA [24]. Это господин…

— Карло Дзампа, — поспешно закончил я.

Стюардесса удивленно взглянула на меня:

— Почему? Вовсе нет.

— Карло Дзампа тоже отбыл в Рим?

— Да, десятого февраля в восемнадцать тридцать рейсом один — двадцать девять компании «Пан-Америкен эйрлайнз».

— А как имя того, кого вы не нашли в списках?

Стюардесса ответила:

— Его зовут Эмилио Тренти.

19

Я взял такси и поехал в отель.

Еще из Берлина я забронировал номер в «Четырех временах года» и сообщил свой новый адрес в наше Центральное бюро во Франкфурте.

По дороге в город мне встречалось множество людей в масках и причудливых костюмах, которые спешили на зрелища. Мюнхен праздновал карнавал.

Мой номер находился на пятом этаже. Я принял горячую ванну, потом спустился в холл, сел в уголок, закрыл глаза и стал обдумывать ситуацию. Четверо из пяти человек, которых я разыскивал, уже покинули Германию. Пятого не нашли. Этот пятый не был тем, кто в Берлине, в кондитерской Вагензайля, спрашивал имя Сибиллы. Этот Карло Дзампа вернулся в Рим. А вот Эмилио Тренти не улетел с остальными. Что бы это значило? Почему он задержался?