Горыныч 3.0. Инициация

Белава была сириной, получившей своё имя из-за белых волос и окраса её второй ипостаси — лебедя. В Гнезде имелся свой небольшой клан сирин. В людской мифологии их называли по разному: сиренами, сиринами, алконостами, гамаюнами, гарпиями, вейлами, вилами, валькириями, даже амазонками. Сирины происходили от водного народа и в человеческом обличие населяли острова. Можно сказать, что это русалки-оборотни, которые превращались в водоплавающих птиц типа лебедей, чаек или альбатросов. Впрочем, была у них и боевая форма получеловека-полуптицы, которая больше всего впечатлила встречавшихся с сиринами людей и породила множество мифов, легенд и даже фальсификаций. Белава как-то рассказывала им страшилку, которую узнала от своей пра-бабушки, что давным-давно, ещё до падения Прави, нечистые на руку купцы Яви пришивали головы мёртвых женщин к телам крупных птиц, чтобы продать их как чучело алконоста, привезённое из Египта или каких-то дальних стран. Из-за этого появились очень странные изображения таких вот «мифических птиц» на многих фресках и картинах, написанных по рассказам «очевидцев». Оляна, помнится, горько плакала от этой душераздирающей истории.

Впрочем, не успели они дойти до своих хором за всем вышеперечисленным, как им наперерез вышел папа-Боеслав.

— Ишь ты, совсем выросли наши золотиночки. Скоро уж и Гнездо покинете вслед за сужеными, — с весёлым смешком сказал он, посмотрев на них.

— Отец! — взвизгнула Ожега, первой подлетая и обнимая его. — Слава Солнцу!

Чёрные как смоль волосы папы-Боеслава отросли до плеч и были стянуты в хвост. Серо-зелёные глаза смотрели пристально и остро. Жёсткую линию рта ломала непривычная улыбка, которая едва касалась будто всегда настороженного взгляда. Жилистая худощавая фигура стала словно ещё более угловатой и злой. У юдваргов, как и у большинства мужчин народов Нави, не росли волосы на лице, да и старение происходило иначе, чем у обычных людей, так что, несмотря на возраст чуть меньше трёхсот лет, самый младший среди их пап, папа-Боеслав выглядел на двадцать пять человеческих лет максимум.

Он подхватил Ожегу на руки и крутанул в воздухе под восторженный визг. Оляна вместе с Озарой чуть повременили и подошли, когда активные приветствия давно не видевшихся отца и дочери сошли на нет.

— С возвращением, папа-Боеслав, — они тоже обняли вернувшегося из полугодового похода дядю.

— В гридницу не ходите пока, — завернул их папа-Боеслав. — Мы посовещались и решили, что вам сейчас лучше в ритуальный зал поспешить. Там мамы вам гостинчики из Нави словили, привязать поскорее надо, чтобы не зачахли. А то время их уходит, как выяснилось.

— Из самой Нави? — ахнула Оляна.

«Значит, и правда они в Нави были», — поняла Озара, переглянувшись с Ожегой.

— Там сильные существа и сущности обитают, — пробормотала сестра.

У Озары же замелькали мысли и предположения, что же такого им привезли из Нави? Да ещё чтобы это надо было привязывать в ритуальном зале? Может, изловили кого-то?

Вчетвером, потому что папа-Боеслав отпустил их нянюшку, они двинулись к самому высокому и большому зданию Гнезда: трёхэтажным каменным палатам, в которых находились библиотека Рода, ритуальная зала, свободно вмещающая в себя полноразмерного Змея, сокровищница и даже темница. Они примыкали к северо-западной стене кремля, так что требовалось пересечь всю территорию их крепости.

Гнездо устроено радиально: от башен вели дороги к центру, где оставалось пустое пространство для совета, суда или гуляний. Вокруг площади стояли двух- и трёхэтажные хоромы членов клана. За домами, почти до стен простирались сады и огороды.

— Значит, всё это время ты был в Нави? — спросила Ожега папу-Боеслава.

— Я много где побывал. Подробности вам откроются после Инициации, — уклончиво ответил тот. — А как вы тут жили? Оляна ещё не поведала людям о том, что Явь не единственный мир во вселенной, населённый разумными существами?

— Я не говорила такого! — ахнула Оляна.

Озара переглянулась с Ожегой, и они обе уставились на смутившуюся сестру.

— Ну… только про Инициацию, — пробормотала Оляна.

— И что же люди? — медленно выдохнул и проницательно посмотрел на каждую из них папа-Боеслав. Он хоть и был темпераментным, как Ожега, но сдерживаться умел. Ожега рассказывала, что это очень важно для хорошего бойца: оставлять голову холодной.

Особенно пронзительный взгляд доставляя Ожеге.

— Мне удалось отговориться тем, что это такой этап в жизни, как человеческое совершеннолетие. И что у нас просто появится выбор, где учиться, что носить и как выглядеть, — ответила та, не дрогнув.

— Из-за того, что мы внешне отличаемся от других, и родились пересуды о секте староверов. Внешнее соответствие представлениям людей о «норме» и «современных веяньях» в человеческом обществе поможет сгладить ситуацию, — поддержала сестру Озара. — Даже с учётом вроде бы похожести и попытки мимикрировать, не сказать, что у нас это правда получилось.

— Мамам сами об этом расскажете, — подумав, велел папа-Боеслав, и Озара с сёстрами прыснули.