Города в поднебесье

Незнакомец посмотрел на меня, как на глухого идиота, а потом тяжело вздохнул, собрался с силами и заговорил членораздельно. Я бы даже сказал, излишне членораздельно:

- Ру-у-у-б-б-а-а-р-ри! – незнакомец снова вздохнул и, вытерев пот с лица, сел прямо на землю.

Беда была лишь в том, что хоть я и понял, какие гласные вставлять, но не представлял, сколько их должно быть: «руубари», «рубаари», «руубаари». А теперь ещё и двойная «б», видимо, добавилась…

- Очень приятно с тобой познакомиться, Рубари! – пришла мне на помощь Нанна.

- А давайте, раз уж мы познакомились, – предложил я, – наконец, найдём в себе силы… И переместимся под крышу, где хотя бы тепло и сухо.

Вода давала о себе знать, пропитав верхнюю одежду и добравшись местами до кожи. И вот там, где влага соприкасалась с телом, было очень уж холодно…

Рубари в ответ на мои слова лишь удивлённо глаза округлил. Он, видимо, никак не ожидал, что у нас здесь имелось настоящее убежище. А уж когда увидел, только одобрительно покачал головой.

- Х-р-шо устр-лись! – оценил он.

Пока мы сохли и приходили в себя, Рубари рассказал нам свою печальную историю. Однако, поскольку был он человеком простым, да и вообще любил выпить, мне придётся опустить все те цветастые и краткие выражения, которыми он обильно перемежал рассказ.

Вкратце его история звучала так: жил да был Рубари-мастер. Да не на все руки, а только на одну – и та росла из неправильного места (кстати, это почти дословно отображает, что он рассказывал). А всё потому, что был Рубари несколько невоздержан в потреблении слабоалкогольных напитков. Начинал-то он, понятное дело, талантливым ремесленником. Спустя годы Рубари, конечно, серьёзно жалел о своём алкоголизме, но только в те короткие и счастливые периоды, когда был трезв. В общем, к своим годам – кстати, не таким уж и большим – он остался без работы, без жилья и без средств к существованию. И тут пришли скамори…

Рубари повезло – его мерзкие твари не тронули. Почему не тронули? Так побрезговали же! Воняло тело сильно – и вовсе не тем, что любят нюхать нормальные твари. Когда Рубари проснулся за столом кабака, где накануне оставил весь свой случайный заработок, вокруг были только трупы. И первое, что Рубари сделал – налил себе с горя бухла и пошёл квасить дальше.

Бухло закончилось на второй день. Последний бочонок молосы вынесли мародёры, которым и самим всего не хватало. На юге Нового Экори к этому времени образовалась небольшая община старателей и работяг, которые пытались выжить. Вместе с бочонком они заодно вынесли и Рубари. И тогда в жизни несчастного алкаша настал чёрный период выздоровления от зависимости, когда его ломало так, что просто ужас брал (вот на этом моменте мне пришлось заткнуть уши Нанне – рано ей ещё такие слова знать). Историю с дирижаблем они все проспали, на своё счастье, видимо – проснулись, когда злосчастный транспорт уже грохнулся на землю.

Когда морозы погрузили тварей в спячку, Рубари приходил в себя и учился думать заново. И мысли у него, как выяснилось, были самые что ни на есть печальные. Он прекрасно понимал, что скоро наступит очередная оттепель – и снова выйдут на охоту беспощадные скамори. А община особо ничего противопоставить этим тварям не могла. Зато вся община знала про каких-то людей из Старого Экори, выживающих в трещине на стене. Видели их следы и даже пытались поймать – правда, без особого энтузиазма. Конечно, лезть в Старый Экори, переполненный скамори, никто не захотел, поэтому ловили только в Новом Экори. Я скромно умолчал, что почти и поймали, чтобы не расстраивать Нанну тем, что давно знал про общину. Однако самое неприятное заключалось в том, что у бедолаги Рубари совсем не было пневмы на возрождение. И взять её было неоткуда.

Как только потеплело, Рубари якобы отправился искать припасы, а сам рванул к портовой лестнице, поднялся по ней в Старый Экори и стал вдоль обрыва пробираться к нашему убежищу. Скамори он попался лишь на последнем квартале трущоб – совсем чуть-чуть не успел. Правда, даже если бы и успел, то как бы он до нас докричался? Однако пьянство ещё не настолько отпустило ремесленника, чтобы он загодя об этом задумывался. Рубари повезло – именно в тот момент, когда он подходил к нам, я как раз начал спуск.

- Д-льнэ н-х-дка! – оценил он посох.

- Да какая находка? Это принадлежит гра Гронги! – возмутилась Нанна.

- Где Гр-нги? Н-т Гр-нги! А м-мы-ы е-э-эс-с-сть! – наставительно сказал Рубари, и в тот момент я окончательно понял, что лицемерия вокруг меня куда больше, чем мне казалось раньше.

Впрочем, Нанна и так уже окончательно сдалась, отбросив и привитые в приюте моральные принципы, и нарочитую законопослушность. Даже по рассказу Рубари выходило, что выжившие только и делали, что занимались мародёрством по всему городу. Люди всегда остаются людьми – даже в те редкие моменты, когда, казалось бы, условия жизни совершенно изменились. И жители Терры ничем не отличались от своих земных собратьев.