Город в степи

Пули пролетали над головой, ударяли в дерево или бруствер с завидным постоянством. Неглубокая траншея не давала чувства полной защищенности, а потому каждый прилет свинцовой вестницы смерти вызывал непроизвольную дрожь. Брыль лично осматривал траншею с противоположной стороны и убедился, что спрятавшегося человека оттуда не видно и попасть в него попросту нереально, если только пуля не срикошетит, но и на это шансы малы – доска из мягкой сосны, а потому для рикошета нужен совсем уж невообразимый угол.

Но все же звуки прилетающих пуль и выстрелов не добавляли оптимизма. Кстати, десятник так и сказал – гарантий никаких нет, а потому лучше бы не расслабляться. Вот он и не расслаблялся. Ой!.. Щеку резко кольнуло. Расслабишься тут, как же. Брыль поднес к лицу руку и, нащупав, выдернул засевшую под кожу щепку. Потер пораненное место, взглянул на палец. Ну так и есть, кровь.

– Брыль, твою через коромысло! Чего замер?! Поднимай доску!

Легок на помине. И как не боится бродить здесь. Хоть и на корточках, и не высовывается, но мало ли как оно может обернуться. Пуля она ведь дура.

– Да поднимаю я, чего орешь, Михал, – сокрушенно вздохнул Брыль.

– Я те там Михал, – десятник в чудной одежде серо-зеленого цвета кивнул в ту сторону, где располагался поселок, – а здесь я для тебя господин десятник. Уяснил?

– Да уяснил, уяснил.

– Не уяснил. Час строевой подготовки дополнительно. Вот теперь вижу, что уяснил, – удовлетворенно произнес Михал, наблюдая за тем, как погрустневший Брыль весьма резво поднял доску с мишенью.

Стрельбище находилось сразу за поселком, в удобном распадке, который к тому же упирался в склон холма. В какую бы сторону ни пальнул незадачливый стрелок, пуля всегда либо попадала в склоны, либо уходила вверх, исключая случайные жертвы. Оставался только тыл, за которым внимательно присматривали десятники. Никто не станет стрелять назад? Напрасная ирония. Находились и такие умельцы, в особенности женщины и подростки, первые – ввиду робости перед стреляющим железом, вторые – из-за чрезмерно бурлящей крови.

Согласно местным законам, в неделю каждый житель в возрасте от четырнадцати лет должен был израсходовать на стрельбище не менее двух десятков патронов. Здесь даже был свой смотритель, из старичков, который имел списки и вел строгий учет.

Патроны выдавались бесплатно из поселкового арсенала. Вернее, выдавались пули, порох и капсюля. Переснаряжение патронов ложилось на самих стрелков. Это делалось по подразделениям, в специальном помещении арсенала, в отведенное время. Можно было заниматься этим и самостоятельно, дома. Для этого достаточно было купить нехитрое снаряжение и представить боекомплект на осмотр своему десятнику.

Кстати, старожилы предпочитали поступать именно так. Станок для снаряжения стоил недорого, значительно экономилось время, да и, пока занимаешься этим, находишься в кругу семьи. А потом и детям практика, так как мужчины предпочитали перекладывать это на их плечи, принимая только качество выполненных работ.

Стрельбище вообще отдельная тема. Мишени на нем устанавливались не жестко, а просто приставлялись к краю неглубокой траншеи. Пуля, попадая в такую мишень, опрокидывала ее на противоположный скат, и после каждого попадания мишень нужно было поднимать вручную. Одни стреляют, другие поднимают им мишени. Потом по команде происходит смена.

Для женщин сделали исключение. Уж и непонятно отчего, то ли в силу бестолковости их натуры, то ли из-за того, что они женщины. Скорее все же второе, потому как подростки, которые разумением от баб далеко не ушли, очень даже ныряли в траншеи наравне со взрослыми. Разумеется, под строгим доглядом десятников-воспитателей. Брыль как-то поинтересовался, отчего так-то, на что Михал весело ответил, мол, чтобы у баб молоко не перегорало. Вот и поди пойми его.

Были и иные занятия, такие как тактика, верховая езда, строевая подготовка. Но это уж исключительно для мужиков и подростков. Брыль, как и любой рустинец, прошел службу в армии, а потому, что такое муштра, знал не понаслышке. Однако здесь все было куда как серьезнее. Учили даже драться, и не только как в армии, где вся учеба сводилась к штыковому бою, но и без оружия.

Боевой подготовке уделялось двенадцать часов в неделю, причем половина этого времени приходилась на субботу, а другая на вечера после работы. Подростки занимались по иной схеме. Этих натаскивали крепко, выматывая настолько, что к вечеру они едва ноги доволакивали до дому. Хорошо хоть такие занятия всего три дня в неделю, плюс обязательное стрельбище в воскресенье, после церковной службы. А то помощи по дому от них никакой.

Брыль, как и другие переселенцы, узнав о таких порядках, утвердился было в своем желании убраться отсюда подобру-поздорову. Это ж мало что на копях вымотаешься, так еще и занятия какие-то, в особенности строевая подготовка. Мало его муштровали в армии, что ли? Но по зрелом размышлении и наущению жены решил повременить и глянуть, как оно будет дальше. Причина, по которой Мила пересмотрела свои взгляды, банальна – деньги.