И он счастливо заулыбался.
Да, я, конечно, сдался. Но с кем было это сражение? Собственно, почему бы нет?
Сказал и завалился спать до вечера. Днем мне это почему-то удалось.
Когда я, наконец проснулся, Эли сообщил мне две новости. Во-первых, убийцу нашего идентифицировали, его генетический код восстановили, но он как в воду канул. В базе граждан РЦС его естественно не было. Либо махдиец, либо из РАТ. Хуже всего, что его не запомнила система космопорта.
— Ложная личность, скорее всего, — сказал он. — Значит, профессионал.
Вторая новость заключалась в том, что утром мы уходим на Мистраль.
— Во сколько? — спросил я.
— В четыре.
— Это не утро, это ночь, — заметил я и вздохнул.
— Самое безопасное время, — сказал Эли. — И будет красиво, не пожалеешь.
— Мне надо собраться.
И я вспомнил, что все вещи остались в старом номере без стекол и с испарившемся зеркалом. Возвращаться туда не хотелось.
— Мы все собрали в две коробки. Все шкафы осмотрели, ты уж извини. Не хотели тебя будить. Все в прихожей.
На полу у двери из номера действительно стояли две картонные коробки с моим скарбом. Мне осталось только переложить это в дорожную сумку.
— И пистолет упакуй, — сказал Эли. — Сейчас запрещено проходить через Сад с оружием.
— Но он же как на ладони!
— Он под защитой. Это самое безопасное место на Остиуме.
— Марго и Лиз с нами?
— Двумя часами позже. Думаю, так безопаснее. Багаж заберут в три. Так что пойдем налегке.
Я решил не ложиться. В три уехали сумки. Без пятнадцати четыре за нами прибыл гравиплан. Лета тут минут десять по максимуму.
Возле тройной арки Сада мы приземлились без пяти. До входа оставалось метра два, но Эли умолял поторопиться. Под центральной аркой — кованые ажурные ворота, которые я не заметил, когда мы провожали Вацлава. Слева и справа — такие же кованые калитки. И казалось: сад, как сад.
Левая калитка открылась, и человек в форме с эмблемой Бюро пустил нас внутрь.
— Обычно портал открывают в шесть, — пояснил Эли. — Но для нас сделали исключение.
И мы пошли по аллее вглубь сада.
Предутренние сумерки, под деревьями еще горят фонари, такие же резные как ворота, но не кованые, а из белого мрамора.
И аллея выложена белыми мраморными плитами.
Скорее всего, мрамор искуссвенный, натуральный не выдержит такого трафика, днем здесь полно народу. Но впечатление полное.
Впереди мраморные ступени, очень широкие, но всего три, и мраморная балюстрада. И таких коротких лесенок еще около десятка. И впереди, еще в ночной подсветке, царит Арка, совсем близко, чтобы увидеть ее свод, надо запрокинуть голову.
Мы поднимаемся к ней.
Фонари подсвечивают кусты роз и лилии выше человеческого роста и выхватывают из тьмы пышные лиловые кисти цветов какого-то кустарника. Похоже на глицинию, но ярче, похоже на гортензию, но великолепный аромат, растворенный в утренней свежести.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Эли.
— Отлично! А что?
Действительно отлично, хотя мы поднимаемся вверх, так что последние месяцы сидячего образа жизни вполне могли сказаться. Но я даже не запыхался: дышалось легко и свободно.
— Та-ак… — протянул Эли. — Ты кольцо не снимал?
Я посмотрел на руку. Кольцо было на месте.
— Нет, как видишь. А что не так?
— Все совершенно так. Более, чем.
Небо на востоке начало светлеть и, наконец, окрасилось розовым. Запели птицы.
Мы все шли вверх. Впереди у дороги появилась беседка, такая же мраморная и кружевная, как все здесь. По-моему, именно эта беседка была в ролике с Валериси, который мне показывал Адам. Очень похожа. Хотя там арка была расположена иначе, и было видно море.
Арка была уже почти над нами, и ее свод на самом верху загорелся медом и янтарем.
— Не устал? — спросил Эли и кивнул в сторону беседки.
— Нисколько. Но оттуда, наверное, красивый вид.
Мы зашли внутрь, и Эли тяжело опустился на мраморную скамью. Отвернулся, положил руки на балюстраду и голову на руки.
— Полгода на Дервише даром не проходят, — вздохнул он. — Несвобода, казни, кровь. Приходилось смотреть. Иногда хотелось смотреть, если уж быть честным перед самим собой. И не всех удалось спасти. Здесь очень хорошо понимаешь, что ты должен сделать и чего не смог. Сейчас пройдет. Давно так не было.
— Биопрограммеры работают? — спросил я.
— Конечно. От самого входа.
— А я еще стою на ногах.
— Ты не стоишь, ты бегаешь.
— Нет, Эли! Я летаю! У вас великолепный сад, спасибо, что вытащил.
Вид из беседки и правда был замечательный. Ворота остались далеко позади, а перед ними — море листвы и цветов в серебристой росе, а за ними раскинулась Рэнд в розовой рассветной дымке. Я полюбовался на это чудо, опершись на белую колонну беседки и сел рядом с Эли.
— Наверное, мне уже нечего корректировать, — предположил я. — Должен же быть предел.
— Есть не сомневайся. Просто система не находит никакой особенной грязи. Пока.
— Ну, буду падать в обморок, ты меня подхватишь, — сказал я. — Ты как?
— Уже почти нормально. Еще минут десять.
Наконец, Эли встал, и мы пошли дальше.