— Ну, ладно. Посмотрите, — может кому-то что-то пригодится. Бабка, посмотри Ларискины вещи. Она как раз где-то твоего размера. А я пойду к Кармановым, для Беды фотографии родичей заберу.
И пошёл к соседям.
Но сразу же вернулся.
— Бабка, ещё посмотри вон там, в Кристинкиной комнате, игрушки для Анечки. Там много всего. Книг много.
Бабка его спросила.
— Скорый, ты, наверное, смеёшься над нами? Над тем, как мы запаниковали.
Пашка вздохнул.
— Нет, ребята. Ничего смешного в этом нет.
И снова ушёл.
Когда Пашка вернулся, Бабка уже набрала две здоровенные клетчатые сумки игрушек и четыре полиэтиленовых пакета книг. А Пашка вытащил из кладовки трёхколёсный велосипед.
Подумал, — Хорошо, что не выбросил, когда дочка выросла.
Погрузили всё в багажник, велосипед поставили на свободное сиденье.
И ещё много, очень много чего детского осталось. Кристинке ни в чём не отказывали.
Больше никто ничего себе не взял. Всё, что казалось таким необходимым и важным в обыденной земной жизни, в Улье никому не пригодилось. Все элементы уюта, электроника, украшения, безделушки, модельная одежда, дорогая мебель, драгоценности, ковры и зеркала… Зачем они? Вот если бы пулемёт… Или спирт.
— Спирт! — Вспомнил Скорый. Принёс из кладовки оставшиеся полторашки и засунул в свой рюкзак. Подумал, подумал и прихватил два двенадцатилитровых армейских термоса, которые купил зачем-то, да так ни разу и не использовал.
Начальница подогнала багги к крыльцу, увидела термосы, восхитилась.
— Ух ты! Какая прелесть! Ох и хозяйственный ты мужик, Скорый. У меня муж такой же был.
Они не спеша расчехлили пепелац, Не спеша всё загрузили и поехали разорять администрацию Отрадного. И даже не успевший прогреться воздух, холодком ранней весны облизывающий лица, не вызывал недовольства. Сама радость от возможности жить, перевешивала все неудобства и дискомфорт.
Сначала вернулись на Железнодорожную улицу. Решили маленько попотрошить трупики, раз уж такой удачный случай выпал.
Лесопосадки почернели. Листва походила на мокрые грязные тряпки болтающиеся на ветвях. Трава, засыпанная снегом, выжила и теперь выглядывала кое-где зелёным из под белого. На тающем снегу вяло копошились твари. Те, которые остались живыми от расстрела. Видимо перезагрузка солнца плохо отразилась на их здоровье, — еле-еле шевелились, бедолаги.
Бригада вытащила новые, блестящие тесаки и порубила головы всем зараженным, которые определились зрением Бабки, как живые. Потом приступили к уборке урожая.
И вот тут ждал сюрприз.
Содержание грибных затылочных наростов сваливали в Пашкины термосы, не разгребая рыхлую массу паутины. А вот содержимое долек самого здорового зелёного элитника Шило перебрал на скорую руку.
Каждый сосредоточенно занимался работой, таская горсти грибной паутины в общий котёл. Все, склонившись, резали трупы, когда Шило заорал. Просто заорал.
— А-а-а!
Он стоял на горе элиты, тряс над головой кулаками и орал.
— А-а-а!
Все повыхватывали пистолеты и заняли круговую оборону.
— Что?! Шило, что случилось?!
Тот престал орать, спрыгнул с туши и протянул открытую ладонь.
— Смотрите, любимцы фортуны! Чтоб я сдох, бля!!
На ладошке красовалась белая жемчужина.
Тут заорали все, даже спокойный Короткий. Бабка обнимала Шило и чмокала его в щёки.
Когда немного успокоились, обговорили этот факт и решили никому не открывать тайну. То, что в крупных элитниках тоже бывают «белые».
Рубили до шести вечера. По часам. А по солнцу, так только-только наступил полдень. Набрали одну полную двенадцатилитровую ёмкость и немного не полную вторую.
Закончив, залезли в машину, уставшие, но крайне довольные и без причины улыбающиеся. Поехали забрать прицеп.
Пока Короткий прицеплял маленькую неваляшку, Шило побежал к дохлой кошко-собаке, распотрошил её споровик и не найдя белого жемчуга прямо расстроился.
Все ржали и подшучивали над его огорчением.
— Теперь Шило на чёрные и красные смотреть не хочет, — шутил Короткий.
— Теперь он даже зелёные будет отбрасывать как мусор, — добавляла Бабка и закатывалась детским колокольчиковым смехом.
До администрации добрались без приключений.
Нашли ризограф и всё что к нему должно прилагаться. Аккуратно завернули в несколько плащ-палаток, потом в авто-чехол, поставили стоймя в прицеп и тщательно примотали стропами и бельевыми верёвками.
И совсем уже собрались ехать, но Пашка попросил.
— Давайте съездим в частный сектор, посмотрим — чего это там твари кучковались в одном месте. Может, есть кто живой.
И поехали. Бабка в округе ничего опасного не видела. Настроение хорошее. До вечера времени теперь полно. А чего и не съездить?
Решили просто прокатиться по улице Мира, а вернуться по улице Ленина.