Город пропащих

Он въезжает в "свой" двор и начинает возиться с "ракушкой". "Может, не стоило бы и идти пока?" - висит в голове. Федор решает подняться в квартиру и еще раз позвонить Артуру Нерсесовичу.

Сначала он слышит длинные гудки, а потом ему неожиданно отвечает голос Елены Сергеевны. Он так давно не разговаривал с ней, да и она не делала никаких попыток обратиться к нему за чем-либо. Федор теряется. Он знает, что она беременна, знает, как странно ведет себя в доме и с окружающими. Ему жаль ее.

- Говорите же, - повторяет она, и Федор чувствует, что еще мгновение, и Елена положит трубку.

- Это я, Елена Сергеевна, Федор, - с трудом разлепляет он губы. Хотел вот с Артуром Нерсесовичем пообщаться.

- А его нет, - равнодушно бросает она. - Только что уехал в город.

- Печально, - досадует Федор.

- Ничем не могу вам помочь, - сухо отрезает женщина.

В ней столько холодной обреченности и тоски, которые прорываются сквозь маску неприступности, что Федор не выдерживает и лепит прямо, без всяких обиняков:

- Может, я вас немного порадую?

Она не спрашивает чем, только хмыкает рассерженно в трубку, ей совершенно не хочется продолжать этот разговор.

- Ефрем Борисович жив и, думаю, уже в Англии... Он наверняка позвонит вам позже, когда все немного уляжется...

Что она переживает там в этот момент, сидя на своем традиционном месте около бассейна, где проводит целые дни, не сводя глаз с хрустальной воды?

- Это правда? - бесстрастно произносит женщина.

- Правда, Елена Сергеевна, правда, - медленно и четко говорит он, вспоминая одинокую фигуру с всклокоченными волосами, потерянно стоящую на тротуаре.

- Спасибо. - Голос по-прежнему бесстрастен и сух.

Федор вешает трубку. Больше ему нечего сказать, да он и не может открыть большего.

"А вдруг ей станет легче? - думает он. - В конце концов, я ничего не имею против нее. Несчастная баба связалась с садистом, да он и не был таким. Закон джунглей - выживает сильнейший. Мы все сейчас живем по этому закону. Слабые обречены".

Ему не хочется идти в "Руно" - теперь он понял это. А значит, не стоит насиловать себя. Можно, пожалуй, заглянуть еще раз в "Утес". Как-то примет теперь Звонарь?

Федор залезает под душ, переодевается в джинсы и рубашку попроще. Решено: он отправляется в "Утес".

Бармен сам провел Федора наверх, в ту комнатку, где он первый раз встретился с Сеней Звонаревым. Ждать пришлось недолго. Звонарь вошел вместе с официантом, который принес поднос с закусками и водкой.

- Помянем Крота? - спросил Звонарев.

- А то! - бросил Федор.

Они выпили молча, не чокаясь.

- Даже "земля пухом" сказать нельзя, - горько покачал головой Семен. - Весь в огонь ушел.

- Я видел.

- Да знаю все, мне рассказывали.

Они опять помолчали.

- Отчаюга был, - продолжил Звонарев. - Пусть на понтах весь, но ведь надежный, добрый мужик. Если кому надо - бабок не жалел, не жлоб. Когда его ребята бабу замочили со злости, что упустили этого гэбэшника ссученного, он чуть с ума не сошел, а семье своего погибшего по-царски отвалил.

- Мне нужна "крыша", - решился сказать главное Федор. - Слышишь, Звонарь? Я тебя уже просил об этом, но теперь все переменилось. Пусть это будет одно название, но я там должен быть "прописан". С июня, - уточняет он.

Семен внимательно слушает, слегка склонив голову набок. Сейчас он похож на нахохлившуюся птицу.

- Нет проблем, - говорит он, - у меня корешок в Воскресенске. Смотай туда завтра, а я предупрежу его. Доболтаетесь пару дней. Никто не подкопается. С июня... - Он фыркает и разражается смехом. Но тут же вновь становится серьезным: - Ты твердо знай одно, Стреляный: можешь рассчитывать на меня и моих ребят. В любом случае. И еще. Если попадешь на Зяму Павлычко, держи ухо востро. Есть слушок, что он тесно связан теперь с "Руном".

Они вяло доедают салат, думая каждый о своем. Приносят горячее, но Федору больше ничего не хочется есть. Главное сказано. Назад отрезаны все пути. Ему нужно какое-то слово, он сам не знает какое, но чтобы после него в душе возникла уверенность: все будет хорошо. Но что это такое - "хорошо"? "Выжить", - отвечает он сам себе.

- Наверное, я не врубаюсь, Семен, - говорит он и чувствует, что хмель катит волной по всем жилам. - Объясни хоть ты мне, что происходит в Москве? Откуда это "Руно"? Эти люди?

- Думаешь, я такой умный, - кривится Звонарь. - Я для себя понимаю так: "новые русские" приватизировали власть и общак, ну, всю эту госсобственность, и у нас такие же. Тянут мазу на себя, легализоваться хотят. Законы-то сейчас для них писаны. Лафа! Попробуй возьми кого! Везде ниточки наверх ведут. В зоне одна мелочевка срока мотает. Вот увидишь, если дело так пойдет - эта урла из "Руна" большую хату оседлает, у них и маза и правило будут.

- А ментовник зачем? - присвистнул Федор.

- Да ты, парень, мешком ударенный! - опять смеется Звонарь. Менты хозяину за бабки служат. Кто хозяин - того и закон. У того и бабки...

- Мне бы хозяина найти...

- Ну вот, поди попробуй, может, повезет, - говорит Семен и жестко добавляет: - Только Крота с ребятами не забывай. Это еще легкая смерть.