Город-крепость

– Но Дэй… – Имя его вырывается из горла. – Лонгвей. Он тебя прикончит.

Парень продолжает говорить, не теряет ни секунды:

– Что ж, если так… забудь о гроссбухе. Хватай сестру и беги. Убирайтесь как можно дальше от города. Не оглядывайтесь.

Мой план всегда был таким. Но теперь почему-то кажется, что с ним невозможно справиться в одиночку. Слов нет. Я просто стою и смотрю на Дэя. В горле ком, а бок болит. Руки оттягивает пистолет – единственная защита парня, отданная теперь мне.

Тело вновь охватывает дрожь.

– Я… я не умею им пользоваться.

– Снимаешь с предохранителя, жмёшь на курок, – резко отвечает он. – Шесть пуль, шесть выстрелов. Береги на крайний случай.

Не могу бросить Дэя здесь. Одного. Безоружного. Мне хочется остаться с ним, сражаться. Но разрывающийся от боли бок напоминает, что это уже не вариант. Я должна идти. Должна позволить Дэю сделать то, чего не могу сама.

– Быстрее тащи свою задницу обратно. И Осаму тоже, – он сглатывает. Кидает взгляд мне за спину, на двери борделя.

Я не уверена, справлюсь ли. Но я должна. Крепче сжимаю пальцы на рукояти пистолета.

– Запомни. Тай Пин. Участок номер шестьдесят два. Посол Осаму. – Дэй крепче вдалбливает информацию мне в голову. Но ему и не нужно. Каждое слово уже там, горит вызовом и огнём. – И на всякий случай возьми вот это.

Он вкладывает мне в ладонь ключи от своей комнаты и отпускает запястье. Отталкивает меня.

– Ещё увидимся.

Надеюсь, он прав.

Я бегу, хоть и не понимаю, как передвигаю ноги. Бок горит, пистолет прячется глубоко под курткой, тормозит своим невероятным весом. Каждый шаг отдаётся болью. Но ботинки продолжают стучать по земле. По улицам и подворотням. К Старым южным воротам.

МЭЙ ЙИ

Частично я ждала, что сейчас окажусь в главном зале, стану примером для других девочек здесь и сейчас. Я была к этому готова. Готова к ремню, которым перетянут руку. Готова к игле, которая пронзит вену и заберёт меня в совершенно новую вселенную. И ко всему остальному тоже: к стальному дулу пистолета у виска или смертельно острому лезвию ножа у горла. Я была готова к концу.

Единственное, чего я не ожидала, это оказаться в комнате Синь.

Ключи подрагивают в костлявой руке Мамы-сан, когда она отпирает замок и толкает дверь бедром. Даже с толстым слоем пудры и макияжа, лицо её ясно: все ужасные эмоции, которые она когда-либо испытывала, нанизаны на него, как чётки. Никогда не видела её такой, даже когда Синь истекала кровью на полу.

Я думаю о той ночи. О хлопке и крике, когда Мама-сан осталась наедине с Лонгвеем. О синяках, которые она упорно старалась захоронить под слоями пудры и резкими словами. Неважно, что в руках Мамы-сан все ключи. Ни один не освободит её отсюда. Она в ловушке, как и все мы.

Запах, который вырывается из двери, не могут перебить даже благовония. Рвота, моча и отходы. Воздух пропитан ими, вонь врывается мне в нос, проталкивается в горло. Это запах всех дней, которые Синь провела здесь, сгнивая в мрачном электрическом мерцании одинокой лампочки.

Комната пуста, без мебели и убранства. Кроме стен и пола здесь есть только куча грязных подушек в углу. Тело Синь, истощавшее от двух недель героина и скудной еды, в тусклом свете кажется почти невидимым среди заляпанной ткани. Она лежит, неподвижно растянувшись на полу, словно мёртвая.

Мама-сан будто ничего не замечает, её нос давно привык к вони. Но когда смотрит на меня, лицо её ожесточается:

– Глупая девчонка!

Я жду вопросов. Пощёчины. Но за криком ничего не следует. Мама-сан смотрит на меня, поджатые губы покрыты самой яркой её помадой.

– Ты могла вырваться отсюда. Если бы правильно разыграла карты. Ты ведь уже обвела посла вокруг своего прелестного пальчика, стоило только поманить. – Она демонстрирует мне мизинчик. Ноготь на нём такого же ядовито-красного цвета, что и помада. – У тебя был шанс, но ты его упустила. Всё коту под хвост!

– Я ничего не сделала. – Щёлкаю внутренним выключателем. Тем самым, которым пользуюсь, когда посол забирается ко мне в постель. Тем, который помогает ощущать себя мёртвой снаружи и внутри. – Инь Ю завидует мне. Она распространяет слухи.

На этот раз вина не разливается по телу, когда я упоминаю Инь Ю. Не сейчас.

– Это всё неважно, разве ты не понимаешь? Если есть слухи, есть надежда. А надежда… – Её идеальный красный ноготок указывает на кучу на полу. – В месте, подобном этому, её не существует. Вот глупая… – бормочет Мама-сан, качая головой. Она даже не смотрит на меня, прежде чем выйти и запереть дверь.

Теперь света становится ещё меньше. Меня словно запечатали в склепе.

Глупая. Слово Мамы-сан эхом разносится по темноте. Впивается в меня коготками правды. Нельзя было ничего рассказывать девочкам. Нельзя было ожидать, что они доверятся парню, которого никогда не видели…

Из угла доносится хриплый вздох, словно звон ветряного колокольчика, собранного из костей. Теперь, когда стало темней, куча подушек превратилась в толпу неповоротливых духов, зовущих к себе. Мечтающих поглотить меня, как уничтожили мою подругу.