Город-крепость

– Если думаешь, что я буду валяться в кровати, теряя единственный шанс найти сестру…

Возмущение Цзин Линь выбивает меня из себя. Рассказать или промолчать? Ощущаю себя ребёнком, который стоит по центру качелей-балансиров и старается сделать невозможное – сохранить их в равновесии. Так хочется дать ей надежду. Но если она окажется ложной – если Мэй Йи за окном не та, о ком я думаю, или того хуже: если она та, но я не справлюсь, – не уверен, что смогу это перенести.

– Что? – Цзин Линь выпрямляется. Должно быть, заметила напряжение у меня на лице. Сдаю позиции, уже не так хорошо прячу эмоции, как раньше.

Этот секрет я не могу больше хранить.

– Твоя сестра. Мэй Йи?

Она смотрит на меня, как человек, зависший над пропастью и цепляющийся за единственную верёвку, держу которую я. Лёгкие застывают, словно меня с головой окунули в ледяную воду, и едва удаётся выдавить:

– Кажется, я нашёл её.

МЭЙ ЙИ

Я каждый день прилежно поливаю кипарис. Сегодня уже в четвёртый раз с последнего визита Дэя. Дерево умирает; его зелёные, похожие на иголки листья портятся. Опадают в грязь. Возможно, ему слишком много воды, но я сомневаюсь, что проблема в этом. Деревья созданы не для того, чтобы томиться в тёмном прокуренном борделе.

Вздыхаю, когда ставлю ковшик для поливки обратно на стол. Честно, не понимаю, зачем стараюсь. Скоро всё закончится. Скоро, неважно, справимся мы или нет, я больше никогда не увижу это дерево.

Девочки собрались у меня за спиной, заняли излюбленные места. Последние четыре дня прошли в молчании и ожидании. Они ещё не знают о Дэе, об окне, обо всём. Четыре дня – слишком долгий срок для секрета в таком месте, как это.

Нуо замечает мой вздох и спрятанное за ним волнение:

– Что-то случилось, Мэй Йи?

Я поглаживаю крошечные сохнущие листочки кипариса. Они колются, словно иголки.

– Я должна вам кое-что рассказать. Доверить один секрет.

Обернувшись, я ловлю три внимательных взгляда.

Последние четыре дня я размышляла, качалась, словно на ходулях: доверять или нет. Я знаю, что эти девушки – мои сёстры – смотрят на потолок точно так же, как и я. Желая оказаться в другом месте. Я слышала, как они говорили о доме, о море и днях, когда нас не окружали стены, с надеждой в голосе.

Но также они видели, что случилось с Синь. Стояли рядом, пока она билась, кричала и тонула в луже крови и героиновых грёзах. Чувствовали тот же страх, что и я: просачивающийся в вены, как отдельный вид наркотика. Паралич, который призван сковывать дни, месяца, года. Призван держать нас здесь вечно.

На доверие, на мой рассказ они могут отреагировать, как угодно.

Решающим фактором, последней каплей в моём выборе стало их молчание о Синь. То, что девочки ничего не рассказали, когда наша подруга сбежала. Кажется, век прошёл с того дня, когда мы точно так же сидели кругом, а Синь всё говорила. Губы её двигались так быстро, что я не могла уловить слов. Я была поражена тем, как полыхали её щёки, как ярко сияли глаза.

Сейчас девочки тоже молчат. Ждут, ждут, ждут моего рассказа.

– Я нашла выход отсюда.

– Что? – пищит Вэнь Кей, сидя у моих ног. Такая крошечная.

Все пялятся на меня, моргая по очереди. А я внезапно ощущаю себя такой высокой, что снова сдвигаюсь к кровати.

– Ну, честно говоря, выход сам нашёл меня… – говорю, чтобы заполнить тишину.

– О чём ты? – Инь Ю сидит, но она уже почти на ногах, как кошка, готовая к прыжку.

Сердце сжимается, посылая тысячи предупреждений. Тех самых, которые пульсировали в синяках, крутились в голове последние две недели.

Слишком опасно. Не надо. Есть ещё время отступить. Есть время сказать «да».

Поэтому я делаю то, что делаю всегда, когда наваливаются страхи. Пальцы танцуют, собирая алую ткань занавески, и сдвигают её в сторону.

Раковина никуда не делась. Лежит на откосе, заглядывая внутрь. Её невозможно пропустить. Мой секрет за стеклом, открытый теперь всему миру.

– Что… что это? – Нуо подаётся вперёд, наваливаясь на матрас, чтобы получше разглядеть ракушку через решётку. То, как она смотрит, напоминает мне времена, когда мы с Цзин Линь пожирали глазами вязкие кусочки жевательных рисовых конфет на рынке.

Вэнь Кей отвечает вместо меня; слово срывается с её губ, как священная молитва:

– Наутилус.

Две мои подруги смотрят за окно, словно там творится магия. Но не Инь Ю. Её взгляд особенный, не восторженный, а скорее встревоженный. Так я всегда смотрела на бродячих собак, которых сестра просила покормить. Собак, которые в любой момент могут разозлиться и вцепиться тебе в руку.

– Где? – Вэнь Кей, наконец, смотрит на меня, в возбуждении поворачивается всем своим хрупким тельцем. – Как?

– Мне принёс её один парень, – отвечаю им. – Он приходит сюда уже некоторое время. Мы обмениваемся информацией.

– Информацией? – пищит Вэнь Кей.

– О Братстве. – Я смотрю на Инь Ю, когда произношу эти слова. – Я забрала часть твоих обязанностей не потому, что хочу стать Мамой-сан. Мне просто нужно было шпионить. Добывать информацию.