Влияние ахеменидского искусства можно усмотреть и в некоторых деталях изображения распростертого на спине быка: рельефная и хорошо моделированная морда, выпуклый и четко очерченный глаз. Но опять-таки мы видим и некоторые особенности. Так, данные в профиль гибкие, сильные тела львов прекрасно передают напряженность только что закончившейся смертельной схватки. Однако обращенные к зрителю головы кажутся какими-то безжизненными. Да и трактовка львиной морды сильно отличается от широких, скуластых морд «ахеменидских» львов.
Некоторые анатомические детали, такие, как ребра, мускулистые конечности, так четко обозначенные на нашей диадеме, напоминают детали изображений животных на знаменитых рельефах дворцов ассирийских царей. Но нельзя не обратить внимание на очень своеобразную передачу львиной гривы: на голове и на шее она передана ромбовидной штриховкой, а на спине — короткими косыми насечками. Если передача львиной гривы ромбовидной штриховкой весьма часто встречается в ассирийском и иранском искусстве, обозначение гривы на спине необычно для иранского и античного искусства VI–V вв. до н. э. Однако эту стилистическую деталь мы находим на львиных изображениях, на золотых и из слоновой кости пластинках, которые входят в состав знаменитого клада, обнаруженного в 1947 г. в Иране, на юго-восточном берегу оз. Урмия, в селе Зи-вие. Эти памятники датируются концом VII в. до н. э., и их относят к культуре Манейского царства, частично заселенного древнегрузинскими племенами.
Таким образом, золотая диадема знатной колхидянки, изготовленная в первой половине V в. до н. э., по своей форме и назначению является типично колхидским видом головного убора. Детальный же художественно-стилистический анализ ее украшений выявляет черты и образы, берущие начало в искусстве Ассирии, Манейского царства, ахеменидского Ирана, что, в свою очередь, указывает на древневосточные корни колхидской художественной культуры, а также на тесные контакты Колхиды с современными ей цивилизациями Ирана и греческого мира.
Исключительно разнообразны височные украшения и серьги, обнаруженные в этом погребении. В первую очередь следует назвать роскошные серьги, представляющие собой замечательный образец филигранной техники ювелиров древней Колхиды: кольцо каждой серьги изготовлено из круглой проволоки, несходящиеся концы которой оформлены в виде птичьих головок и имеют сквозные отверстия, служащие для скрепления. Передняя часть крупного кольца украшена шестнадцатилепестковой розеткой, изготовленной из тончайшей проволоки и украшенной зернью. По краям — миндалевидные петельки, имитирующие кружева. Радиально расходящиеся шесть «лучей» завершаются пирамидками из зерни и миниатюрными изображениями птиц, также обильно украшенных мельчайшей зернью. Высота каждой серьги — всего 8 см, а для ее украшения изготовлено несколько сот бусинок тончайшей зерни, диаметр которых не превышает 0,5 мм, и ими выведены сложнейшие узоры и детали — наглядное свидетельство филигранной техники колхских ювелиров V в. до н. э.
В этом же погребении найдены золотые серьги, крупное кольцо которых увенчано сферическими ажурными подвесками, также украшенными зерныо.
Оба типа рассмотренных выше серег в V в. до н. э. широко распространены по всей Колхиде и неизвестны за пределами Грузии. Поэтому и принято их считать типично колхекими украшениями. Интересно заметить, что в V в. до н. э. в Вани встречаются также такие типы височных украшений и серег, которые распространены в это время и в других странах. Таковы, например, найденные в 1961 г. в богатом женском погребении калачеобразные серьги, аналогичные тем, которые встречаются в Ассирии и Урарту, а позже — в Иране и Малой Азии, на материковой Греции и на ионийских островах, в Этрурии и Северном Причерноморье.
Но в отличие от них венские серьги, как и остальные типично колхидские, имеют одну характерную деталь: передняя часть всегда украшена миниатюрной розеткой — символом солнца, одного из наиболее почитаемых божеств языческой Колхиды. Ведь и. царь колхов Айэт, обладатель золотого руна, считался сыном солнца!