Город Х

– Если не захочешь, чтобы мы уехали отсюда вместе, – сообщила я тихо, – не приходи прощаться.

Вероятно, я удивила его. Вероятно, воткнула невидимый кинжал в сердце, потому что тело под моими руками вздрогнуло и застыло.

Тишина, пауза; не мой пульс под кончиками пальцев.

– Хорошо.

Это единственное слово, произнесенное хриплым голосом, воткнуло в мое сердце ответный невидимый кинжал.

Вот и поговорили.

* * *

Звонок в дверь раздался около одиннадцати утра – Эвертон как раз до максимума разогнал мыслительный процесс и творил в полную силу.

На пороге стояла Нежка.

– Не против, если сегодня и завтра я побуду у тебя?

– А тебе не на работу?

– Я взяла два выходных.

Она удивила его не столько визитом, сколько странным выражением глаз, напомнившим Логану об «Охоте», – тогда, стоя у пулемета, она выглядела примерно так же – мол, не надо мне перечить, потому что я все равно возьму то, зачем пришла. И вместо ответа он просто посторонился.

Хочет побыть здесь? Ладно.

– Только я пока работаю.

Она пожала плечами.

– Я не буду тебе мешать.

И она не мешала.

Когда он впервые отвлекся около двенадцати дня, она сидела в саду и что-то читала – кажется, журнал «Мой дом». Загорала, обнаженная, в плетеном кресле – Логан лишь неопределенно хмыкнул, потянулся, чтобы размять суставы, затем вернулся на рабочее место. Через какое-то время хлопнула входная дверь – он не выныривал из процесса, – затем хлопнула еще раз. Спустя сорок минут на первом этаже запахло пирожками – он против воли начал давиться слюной.

Эти самые пирожки вскоре принесли ему вместе с чаем на тарелке:

– Покушай. Ты проголодался.

И гостья без слов выскользнула из кабинета.

Он съел целых четыре. Вновь взялся за код – осталось не так много.

В четыре, когда он пошел отлить, она сидела в гостиной на диване, смотрела кулинарный канал, делала заметки в блокноте. Через час с кухни поплыл новый вкусный аромат чего-то мясного и пряного.

Прежде чем позвать его на ужин, до которого, как оказалось, нужно было ждать еще час, Инига вновь поднялась в кабинет, принесла освежающий коктейль с клубникой и мятой.

– Устал, наверное?

И легко погладила его по волосам.

Логан развернулся в кресле с победной улыбкой:

– Я собрал все воедино, представляешь?

– Все-все? Всю эту сложную программу?

– Да, хочешь – покажу, как она работает?

– Хочу!

Глаза Нежки лучились радостью и любопытством, и Логан, который редко расписывал алгоритмы в деталях, вопреки обыкновению вдруг разлился в пространных объяснениях – вызвал на экране базу, выбрал случайным методом одного человека – незнакомого им обоим мужчину – и запустил анализ его личности. Спустя короткие пару секунд программа уже выдала прежние предпочтения «клиента» и предпочтения новые – расписала в процентах и деталях, какие зоны покажутся некоему Стиву Лоткинсу интересными, а какие нет.

– Слушай, так можно просчитать каждого?

– Да, более-менее.

– А меня?

– А тебя я и так смогу предсказать.

– Да ну?

Инига смеялась с тем задором, от которого у Эвертона неизменно вставал, – хотелось схватить ее за талию, притянуть и временно забыть о коде. Но нельзя – сегодня с соединением блоков нужно закончить, чтобы завтра приступить к отладке.

– Если запустим анализ тебя, то база скажет, чтобы ты обязательно шла в дом на Рутс-авеню, пятьдесят семь.

– И что же там?

– Тот самый дом, в котором ты сейчас находишься.

– Ах ты, хитрец!

И Эвертон не удержался – забыл-таки про код и до самого ужина предавался зову физическому и зову душевному – с упоением ласкал податливое женское тело.

А после ужинал мясными фрикадельками с томатным соусом и пастой и обнаружил, что стряпня Иниги куда вкуснее всего того, что находится в многочисленных коробках в холодильнике и подлежит разогреву в микроволновке.

Он просидел в кабинете почти до десяти вечера – слышал, как она смотрела телевизор, как выключила его, как отправилась спать. Заглянул в спальню, чтобы извиниться за то, что не сможет пока присоединиться, понял, что на него совершенно не обижаются, и с легким сердцем успокоился. Нежно поцеловал теплые сладкие губы и отправился дописывать код.

Вернулся после двух ночи, когда Нежка уже спала.

* * *

(Leyoka – Simply Falling)

На следующий день ее касания казались ему привычными.

Ему приносили чай, его гладили по плечу, целовали в щеку, прежде чем выйти. И он, проголодавшись, стал автоматически тянуть руку к блюдцу, на котором всегда находились то вкусные булочки, то легкие закусочные бутерброды, то печенье. Он привык, что стоящий рядом кофе всегда оказывался горячим, что не нужно было спускаться на кухню, пытаться разогреть «помои», затем морщиться от того, что это все-таки «помои» и с раздражением выплескивать их в раковину. А спустя час ужасаться грязной раковине и отмывать ее.

Теперь кофе появлялся из ниоткуда, а раковина всегда была чистой.