Город грехов

— Кто преставился-то?.. — спросил писатель каким-то потусторонним голосом и перевесился через ограду, чтобы заглянуть в лицо покойнику.

Увидев вместо лица покойника икону и испуг на лицах старух, он понял, что пришел на свои похороны…

Теряясь в блеклых сумерках, писатель шел по улице, мельком заглядывая в окна с тем нездоровым интересом, который всегда вызывали у него домашние сцены, в общем-то, заурядные, но полные какой-то странной для него значимости.

«Вот и мой дом…» — Ладонью писатель ощупал шершавые стены дома, обошел его кругом.

— Сарра… — позвал он ворону хриплым, нетвердым голосом и поднялся на крыльцо.

— Черти тебя принесли… — донеслось из окна дома напротив. — Жил бы себе в трясине и не морочил людям голову… — Соседка перекрестилась и задернула занавеску на окне.

— Кар-кар… — Где-то далеко придушенно закричала ворона.

В состоянии близком к помешательству писатель перечитал записку, подсунутую кем-то под щеколду, затянутую паутиной. Не было сил протянуть руку, достать ключ под ковриком и открыть дверь.

Писатель сел на ступеньки.

Над ним летали ангелы, которых Бог, посылает нам в наше одиночество. Они не вызывали у писателя удивления.

Справившись с волнением, писатель открыл дверь, вошел в дом и упал ничком на кровать…

День погас. На небе появились звезды, колючие глаза бога…

Среди ночи писатель проснулся. Еще скованный сном, он откликнулся на ласку и увидел вдову в лунной зыби среди виноградных лоз, посаженных на небе и свисающих до земли.

Облик вдовы менялся, как на блеклом клеенчатом коврике, расписанном Бесом.

— Иди ко мне… — позвала вдова движение губ, глаз, плеч, шеи.

Писатель неловко прижался живот к животу женщины и бедрами к бедрам. Он весь дрожал.

— Что с тобой?.. ты весь дрожишь… — прошептала вдова.

— Я девственник… — заикаясь, пробормотал писатель.

— Если хочешь знать, я тоже девственница… — вдова рассмеялась, и писатель очнулся. Привстав, он ощупал постель. Место у стены была смято и еще теплое. Он закутался в одеяло. Он все еще дрожал, как будто сидел по пояс в воде. Вода была мутная, заросшая водорослями, которые напоминали змей с вздутыми шеями…

Выпив вина, писатель впал в какое-то странное состояние и снова очутился у дома Беса, в котором провел прошлую ночь. Говорили, что если кто проводил в этом доме ночь, того утром находили мертвым, или сумасшедшим. Он с опаской поглядел на темную дверь. Наводящие ужас завывания ночных духов, живущих в Иудином болоте, подтолкнули его к двери.

Дверь была не заперта.

Писатель вошел, пугливо озираясь.

В комнате царил полумрак. Ставни были закрыты. В дальнем углу обрисовалась кровать с балдахином, похожая на катафалк без колес. У окна покачивался шезлонг с примятой подушкой. Рядом с шезлонгом тускло поблескивал столик, на котором лежали очки с круглыми стеклами, китайский веер, подгнившее яблоко и раскрытая книга с пожелтевшими страницами.

Стены были увешаны картинами, как в музее.

Послышалось бормотание, и из боковой комнаты вышел Бес.

— Ты кто?..

— Вы меня не узнаете?..

— Выглядишь ты жалко… пришел объясняться в любви с моей бывшей женой, но миссия твоя, по всей видимости, не увенчалась успехом… — Бес порылся в ящиках комода и ушел.

Писатель подошел к окну.

В отражении стекол появилась вдова. На ней было льняное платье без рукавов, затянутое в поясе, лицо бледное, окаймленное рыжими локонами.

Писатель обернулся. Он был восхищен и в то же время смущен.

— По всему видно, что дела твои отнюдь не совсем благополучны… — сказала вдова.

— Не стану скрывать… — пробормотал писатель, опустив голову, испытывая некоторую неловкость.

— Выпей, ты очень устал… — Вдова протянула ему стакан холодного чаю, настоянного на травах.

Писатель выпил. В глазах начало темнеть, все закружилось. Без сил он опустился на край кровати с балдахином и поплыл по течению сна…

Проснулся писатель рано. Смутный свет сочился сквозь узкое окно, стирая реальность. Увидев лежавшую рядом с ним книгу, он полистал ее в какой-то смутной надежде.

Странная это была книга. Мгновениями какие-то слова вспыхивали и снова чернели, просветы между словами и строчками менялись, как будто книга дышала.

Пальцы писателя свело судорогой. Он выпустил книгу, но кто-то продолжал листать ее. Страницы вылетали из книги и парили в воздухе.

— Кар-кар… — хрипло прокричала ворона. Она сидела подоконнике, ела и гадила.

Писатель привстал, с недоумением огляделся.

Вдова лежала на постели у стены, зябко подрагивая во сне.

Одеяло сползло на пол.

Какое-то время писатель смотрел на тело вдовы, полное, белесое, почти побежденное старостью.

Зазвонил будильник, и вдова проснулась, улыбаясь смущенно и виновато. По всей видимости, ей снился сон, и от сна осталось впечатление чего-то нечистого.

— Надеюсь, я не был тем дурным сном, который разбудил тебя?.. — спросил писатель.

— Нет, я спала, как убитая… — сказала вдова, пробуждая в нем желание своей позой, не лишенной грации.

— Мне уже пора… козы зовут… — пробормотал писатель.

— Я провожу тебя…