Город Атлантов

«Я роптал и жаловался на медлительность и неповоротливость умов людей, которые не могут воспринять новые идеи, которые я предлагал. Когда же они, наконец, признали меня, я понял, что их речи ничем не отличаются от речей, которые говорятся в адрес других творцов. Я увидел, как люди залезают в мою душу, присваивают себе богатство моего духа, пытаются ограничить фарисейской моралью. Я поклялся, что никто на земле не увидит моих творений, но Алан Райзен, единственный, кто понял мои устремления и освободил меня от нравственного кодекса посредственностей. За Алана Райзена, который осуществляет все мечты!»

От грома оваций зазвенели стекла. Фрэнк поморщился, сделал попытку встать. Но Роджер, предугадав его желание, с силой усадил на место. К микрофону стали выходить другие люди, как понял Фрэнк художники, скульпторы, чьи творения присутствовали на выставке. Наконец, их поток иссяк. Фрэнк закрыл устало глаза, потёр лицо руками.

— Роджер, это невыносимо, — тихо, но внятно произнёс он. — Я больше не выдержу. Умоляю, отпустите меня, ради бога. Иначе я застрелю Каваллини и всех его прихлебателей. Или застрелюсь сам.

— Напротив здания есть кафе. Отдохните там, — предложил спокойно Роджер, вздохнув.

Фрэнк радостно вскочил и начал резво пробираться сквозь толпу. И ощутил, что кто-то схватил его за руку. Он недовольно обернулся.

— Привет, Эдди, дружище! Куда ты запропастился?

— А это ты, Дэнни, — пробормотал Фрэнк, увидев лучшего друга Эдварда — Даниэля Хьюберта, всеми силами попытался вызвать на лице счастливую улыбку, что ему плохо удалось. — Рад тебя видеть.

— Синьор Каваллини все время спрашивал о тебе. Нам тебя очень не хватает.

— Дэнни, я сейчас очень занят на заводе дяди, — объяснил Фрэнк. — Мне некогда.

— Этот старый хрыч все-таки запряг тебя? — брезгливо проворчал Хьюберт. — Я тебе давно говорил, надо решать это дело, как можно скорее, — злобно сощурившись, прошипел он. — А ты все медлишь. Тебе хочется, чтобы он из тебя все жилы вытянул? Надо его кончать, — приблизившись к самому уху Фрэнка, добавил он. — А завод продадим Блейтону. Он давно на него глаз положил.

Фрэнк ощутил, как в груди заклокотала бешённая злоба, ещё мгновение, и он врежет «лучшему другу» между глаз.

— Дэнни, я не могу решиться. Дядя стал давать мне достаточно денег. Мне хватает, — Фрэнк старался говорить, как можно спокойней.

— Эдди, не глупи. Много денег не бывает. И зачем тебе корячиться? Я знаю одного человека, который поможет нам решить проблему, — забормотал горячо Хьюберт. — Черт возьми, Эдди, не трусь! Ты же помнишь, зачем мы сюда переехали? Стремление к личному счастью — высшая добродетель. Надо брать от жизни всё, что она может дать.

— Хорошо, Дэнни, я подумаю. Извини, я спешу.

Он вырвал руку и стремительно направился к выходу. Не зная, каким недоуменным и подозрительным взглядом проводил его Хьюберт.

Фрэнк вышел из особняка, где проводилась выставка, достал зажигалку, закурил. Вкус никотина немного успокоил его, хотя после разговора с Хьюбертом ему никак не удавалось унять предательскую дрожь в руках.

— Ну что, Кармайкл, видишь теперь, до чего докатился твой Каваллини? — услышал он чей-то недовольный голос.

Рядом возник сухопарый, высокий мужчина с бородкой, в сером, фланелевом костюме, довольно потрёпанном.

— Простите, мистер, с кем имею честь? — спросил спокойно Фрэнк.

— Честь? А у тебя есть честь? Странно, я думал, что ни для тебя, ни для всей вашей педерастической компании такого понятия не существует.

Фрэнк собрал все силы, стараясь успокоиться.

— Мистер — не знаю, как вас зовут, кто вам дал право меня оскорблять? Или объяснитесь, черт возьми, или идите на хрен! Я повторяю, я не помню вас, после клиники у меня начались провалы в памяти, я многое забыл.

Человек подошёл ближе и прошипел саркастически:

— Провалы в памяти? Скорее провалы в совести, хотя и это понятие вашей компашке не известно. Я — Дэнтон, Дэвид Дэнтон, художник, правда, мистер Каваллини так больше не считает, а вы все глядите ему в рот, чтобы повторять за ним хором.

— Так, уже лучше. По крайней мере, я знаю, как вас зовут, мистер Дэнтон. Теперь попытайтесь мне внятно объяснить, чем вы так не довольны, — сказал Фрэнк, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — И главное, почему свои претензии выплёскиваете на меня.

— Я всем доволен! Всем! Я счастлив! — язвительно воскликнул Дэнтон. — Особенно тем кошмаром, которым услаждает взгляд Каваллини.

— Кажется, начинаю понимать. А ваших картин на выставке не оказалось. Их не взяли, и вы решили выплеснуть недовольство на меня. Да? А я тут при чем? Я что владелец этой выставки? Администратор, приёмочная комиссия?!

— Ты обещал заступиться за меня перед Каваллини, чтобы он не травил меня. Но ничего не сделал. Ничего. Вы все лижете ему задницу!

Вместо того, чтобы пришибить непризнанного гения, Фрэнк миролюбиво предложил:

— Дэнтон, давайте зайдём в кафе и поговорим по душам. Спокойно.

Тот кивнул. Они зашли в кафе, сели за столик Фрэнк заказал скотч.

— ОК. Внимательно слушаю вас, Дэнтон.

Дэнтон бросил полный тоски взгляд: