Горм, сын Хёрдакнута

– Правда, что этот порох твой зять по сестре единолично придумал?

– Он с виду неказист, а малый не промах, – уклонившись от прямого ответа, Гуннбьорнов шурин решил воспользоваться приемом, в свое время подсмотренным у Бейнира, и ответил на вопрос, неловкий для себя (не выдать бы Кнура), вопросом, неловким для собеседника. – Торлейв, не в обиду, но я давно хотел спросить – почему не уйдешь из Йормунрекова зверинца? Ты-то ему никаких клятв по дури не давал? И Адальфлейд с Адальстейном бы тебя приняли и золотом осыпали, и старый Грим в Туле, если жив еще, или тот же Трондур со Скеггьяра, не говоря уж о моем отце.

– Не могу, – ответил мудрец. – Он мне вместо сына. Такой был смышленый малец, все схватывал, в пятнадцать лет мог взрослого мужа и переспорить, и побороть. Как мне его теперь бросить? И жалко, и стыдно. Нет, никак не могу – нужен я ему. Без меня, он такого наворотит… Вспомни, как я в Ологите с флотом остался, а он за Птуо войско повел.

– Да, с Ильдисунной неловко как-то вышло. На том и Гуталанд потеряли. Йормунрек, он на словах вроде и меру жестокости знает, только вот сам себя остановить не может, – Горм припомнил разговоры Щени с Саппивоком. – Как вселяется в него кто.

– Ну прямо вселяется, – Торлейв заметно пригорюнился. – Если с ним что не не так, в том моя вина. Оттого и стыдно. Я ж его, считай, вырастил.

– Не кори себя, в круге земном, каждый в ответе только за свой дренгрскапр, – ярл невольно посочувствовал старцу. – Что он смог от тебя взять, то взял, потому и вырос сильным воином и мудрым ратоводцем. А откуда все зверство его… Может, пока еще у Хакона рос, дрянь какая вышла? Говорят…

– Мало ли что говорят. Здесь я к гавани сверну, проверить, не надо ли на Кормильце Воронов таран укрепить.

Торлейв свернул с тропы вправо. Горм мысленно треснул себя по лбу за чересчур прямой расспрос мудреца. Тира недавно говорила что-то как раз насчет лучшего способа выведать у умного собеседника побольше. «Не докучай ему и не допытывайся, а просто слушай с живым любопытством. Изредка переспрашивай. Что у него на уме, о том он рано или поздно заговорит.» Иронически (замечательно полезное слово, отсутствующее в танском), анасса была обязана своей жизнью старцу, и в то же время, Торлейв в значительной степени отвечал за все ее беды, начиная с падения багряной гегемонии – как прямым участием в подготовке набега, так и тем, что вырастил и обучил Йормунрека. С третьей стороны (учитывать которую необходимо любому мало-мальски сносному игроку в Три Воинства), если бы Норны не спряли вместе нити Торлейва и Йормунрека, а затем и Горма, последний вряд ли встретил бы Тиру. Хотя встреча могла произойти и по-другому. Ударь Кьяров таран чуть ближе к одному из паровых котлов Кормильца Воронов, безумный конунг скорее всего отправился бы в Гладсхейм к Гнупе, раруггам, и бойцовым крысам, а Хёрдакнутссон запросто мог бы завернуть в Лимен Мойридио, например, с посольством, как ярл Йеллинга и правая рука Бейнира. Пошли бы на Змее Бурунов – Кьяр у правила, Реннир у грота-браса, Корило играл бы на волынке, Гутфаст на колокольцах…

Рычание Хана вывело Горма из раздумий. Невесть откуда на поросшую высокой засохшей травой пустошь на полпути перед замком пал туман, ограничивший видимость, так что в паре саженей тропа и сухие стебли терялись, как в молоке. В тумане обрисовалась тень: длинные непокрытые волосы, одеяние до земли, узкий стан, перетянутый веревочным поясом, посох в руке.

– Пёса, не пугай деву.

Горм сделал шаг вперед. Навстречу ему шагнула если не сама Хель, то скорее всего какая-то ее родственница из йотунов. Старуха с посохом, украшенным детскими костями, выглядела точь в точь как та, что примерещилась ему после падения со стены в Скиллеборге. Хан ступил вперед, не переставая глухо рычать.

– Помолчи, – сухо сказало наваждение.

Пес опустил голову и хвост.

– Слушай внимательно, Горм Хёрдакнутссон. У Фьольнира Ингвефрейссона в каждое веко вделан золотой кружок с дыркой. Так он видит с закрытыми глазами. Под кожу впрыснута краска, так что кажется, что глазницы пустые и зашиты. Ворон говорящий, но все важные вещи Фьольнир говорит за него.

«Ну, до последнего я и сам догадался,» – про себя порадовался ярл.

– Бойся взмаха его правой руки.

«Точно, махнет, скажет “фагн,” и все, ты мертв, как свежеотстрелянный кудяплик[180]. Или еще что похуже.»

– Имя смерти, что этот взмах несет – Киано. И последнее. Та, что знает предел необъятному, тебе передает: «Освободись сам, освободишь и ее.»

– Кто та, кто знает предел? Собака? Свентана? Нертус? Освобожу кого, Тиру?

Старуха шагнула вспять и растворилась в тумане, оставив на тропе узкие следы когтистых ступней.

«Что-то не везет мне сегодня с расспросами,» – обоснованно заключил Горм.

Глава 85

– Рано сажаем? – Хёрдакнут подбросил на ладони зерна и кинул их в борозду.

– По счету Виги выходит, если с посевом еще повременить, могут не вызреть, – Ньолл поправил пояс, чтобы меньше стеснять брюхо.

– Знаешь, как венеды землю называют? – старый ярл окинул окрестности взглядом.