Горм, сын Хёрдакнута

– И долго мы так потаенничать будем? – Рагнхильд была явно измучена своими лишениями, включая суровую нужду обходиться от силы полутора марками золота, серебра и каменьев на вес в украшениях.

Хёрдакнут засопел.

– Дай срок, Свитья поднимется, – довольно уверенно предположил Раскульф. – Йормунрек, чтоб свой флот построить, ярлов не только данью обложил в треть всего, что земля родит, но всё альвское олово и серебро забрал. А после дела с кузнецами, и Ситун с Биркой против него встанут.

– Что ж раньше не поднялись? – усомнился Йокуль.

– Боятся пока, дроттары сильно ему колдуют. Да и нужен кто-то, вызов бросить.

– Знать бы, куда делся Хакон Хаконссон, – поделился Виги, задумчиво разминая в руках сушеного язя. – В Свитье говорили, он в Энгульсей подался, к Адальстейну.

– Нет, – Рагнхильд покачала головой, блеснув серебром и самоцветами. – Про это Адальфлейд дала бы знать. Кстати, давно нет от нее вестей…

Мать Хельги и Асы тяжело вздохнула. Хёрдакнут, тоже пригорюнившись, вновь приложился к кружке. Нидбьорг двинулась было к нему, но ярл остановил ее:

– Мне хватит, дочка. Выпил кувшин, выпил другой, но напиваться-то не след, особенно с печали. Расскажи нам лучше, Виги, что там у тебя вышло с хейдабирскими кузнецами?

Вместо ответа, старый грамотник запустил руку в лежавший рядом с ним на скамье кошель, что-то из него вытащил, и протянул руку ярлу.

– Я вижу, добрая работа. Для чего это?

– Возьми болт, с нарезкой снаружи, надень на него дыркой гайку, и поверни.

– Какую?

– Любую!

– Здорово!

– А теперь сними эту гайку и наверни ее на другой болт.

– Ух ты!

Еще некоторое время Хёрдакнут играл с железками. Наконец, накрутив две гайки на один болт, он пришел к выводу:

– Они все одинаковые!

– Именно!

– Какой же искусный кузнец должен быть, чтоб сковать такую хитрость много раз один в один? Я думал, только Бельдану со Святогором такое под силу… или разве что еще зятю моему да Кнуру с Вайны. Кого ты в Хейдабир сманил?

– Никого. Все те же вольноотпущенники.

– Так как же..? – взгляд ярла снова упал на гайки с болтами.

– Они все кузнецы в лучшем случае средней руки, – охотно объяснил Виги. – Но что-нибудь одно каждый может насобачиться делать хорошо. Например, обкатывать прут, или осаживать головку болта. Вот один обкатывает, второй осаживает, третий резьбу накатывает…

– Погоди, так один болт с гайкой куют…

– Восемь кузнецов.

– Разве ж это дело? – удивился Йокуль.

– Сам видишь – дело. Один хороший кузнец может в день выковать с полдюжины болтов, а восемь посредственных – три дюжины. Выходит, наши вольноотпущенники скуют столько же, сколько шестеро первостепенных умельцев, каких и поодиночке днем с огнем не сыскать. Или вот еще…

Виги пустил по рукам кольчугу. Каждое кольцо было закалено, соединено с четырьмя соседними, и заклепано, плечи и локти укреплены стальными пластинами.

– Чья работа? – справился Ньолл. – Хороша кольчужка, только мне хошь как хошь, а маловата будет[129]…

– Тебе не кольчуга нужна, а пивная бочка, – тут же поддел его Йокуль.

– Тоже хейдабирская.

– Что, еще десять кузнецов? – Йокуль явно не проникся мыслью о пользе разделения труда.

– Пластины один из восьмерых ковал, а доспех собирали женщины, – Виги не на шутку озадачил слушателей ответом.

– А кто еще, кроме наших, эту тайну знает? – Ньолл снова протянул руку к «кольчужке.»

– Какую тайну? – не понял Виги.

– Как одинаковые болты ковать!

– А тайны нет. В кузнечных цехах Бельдан да Святогор завели правило. Что тебе другой кузнец рассказал, используй, улучшай, и переделывай, как хочешь, только сам рассказывай другим кузнецам, что и как сделал.

– Ярл, ярл! – крикнул сверху Гирд. – Корабль к пристани идет!

– Что, опять Йормунреков? – Хёрдакнут состроил кислую рожу.

– Незнамо откуда, ярл!

– А ну, глянем! Гирд, вели камнеметчикам быть наготове! Снари, оставайся пока внизу!

– Но ярл…

– Нокать будешь, пиво с собой заберу!

Угроза подействовала. Снари нацедил себе кружку, взял ее в руку, просунул другую в кольцо колбасы, и приготовился таким образом коротать время. Прочие участники собрания поднялись в кухню по пристенной лестнице, Рагнхильд и Нидбьорг последними, чтоб кто ненароком не заглянул под юбки.

– Слушай, а чего это ты Снари в погребе спрятал? – несколько запоздало справилась Рагнхильд. – Он здесь вроде с конунгова ведома…

– И правда, а чего это я? Он там теперь всю колбасу сожрет. Откуда напасть принесла в круг земной этого Йормунрека с его дроттарами, из-за них от собственной тени шарахаюсь…

– А заврался-то как… Никак не меньше пол-аршина снега нам на зиму приврал. Как нашим бедным капелькам на чужбине должно икаться от такого вранья, – жена с укором посмотрела на ярла.

Хёрдакнут вполголоса возмутился:

– Наоборот, я Фьольниру не загнул ни слова. Что он не те выводы сделал, вина не моя.

– «Не те выводы?» Ты ему только в красках не нарисовал, как бедный Хельги собственную сестру увозом свез! – на глаза Рагнхильд навернулись слезы. – Иди сам смотри на свой корабль. Пошли отсюда, Нидбьорг.