Горлов тупик

– Очевидных признаков преступления нет, ничего, кроме черновиков, ее диссертации, не пропало… Слушай, Коль, мы же с тобой взрослые люди, менты просто не примут у нее заявление, пошлют подальше».

– Федор Иванович, остановите на минуту, пожалуйста, – сказал Радченко, – надо кое-что пояснить, это важно.

– Да, слушаю тебя.

– Я еще почему так переполошился, дело в том, что Надеждой Ласкиной интересуется «Биопрепарат». Там один из филиалов возглавляет ее бывший научный руководитель, профессор Троян Лев Аркадьевич, наше доверенное лицо. Троян считает, что ее нынешние исследования очень перспективны и в будущем могут иметь стратегическое значение. В МИЭМЗ нет подходящего оборудования, единственный электронный микроскоп на весь институт, бардак, нищета, никакой секретности. Троян твердит, что необходимо забрать Ласкину в БФМ, обеспечить ей нормальные условия, дать собственную, полноценную лабораторию и засекретить ее тему.

– Погоди, куда забрать?

– В НИИ биохимии и физиологии микроорганизмов, сейчас это филиал «Биопрепарата».

– Почему до сих пор не забрали?

– Не хочет. Отказывается.

– Чем объясняет свой отказ?

– Для исследований ей надо выезжать на очаги, а в БФМ все сотрудники невыездные. Публиковаться хочет в открытых научных изданиях, и вообще, как говорит Троян, «фифа своенравная».

– Ясно, – кивнул генерал, – и чем же таким важным занимается эта фифа?

– Бактериофагами, вирусами, которые убивают болезнетворных бактерий, их еще в начале века обнаружили, у нас с ними работали Гамалеи, Ермольева…

«Ну, понеслось», – вздохнул про себя Федор Иванович.

Радченко окончил биофак. Хлебом не корми, дай потрепаться на научные темы.

Коля принялся увлеченно рассказывать про вирусы и бактерии, Федор Иванович не перебивал, все равно требовалась небольшая передышка. Он слушал Радченко вполуха и думал: «Неужели Влад до сих пор не может забыть номер пятьдесят три? Пытается притянуть ее к операции “Салют”? На фига? Отлично знает, “Салют” рассчитан только на экспорт, для западной прессы. Никакого серьезного резонанса внутри страны не планируется. Хлопнут две хлопушки, одна в чугунной урне, другая в гастрономе, под толстым мраморным прилавком. Ни единой жертвы. В Москве вообще мало кто заметит, в случае чего, можно списать на бытовое хулиганство…»

– …Лет через десять бактерии разовьют резистентность, – продолжал вещать Коля, – тогда понадобится адекватная альтернатива антибиотикам…

Генерал все-таки перебил:

– Ты откуда так подробно все это знаешь?

– Ну, я же читаю научную периодику, попадались ее статьи, и Троян рассказывал.

Генерал махнул рукой:

– Ладно, с вирусами-бактериями ясно, давай дослушаем. – Он включил диктофон.

Голос Радченко:

«Она сама что обо всем этом думает?

– Коль, она понятия не имеет, кому и зачем это понадобилось. Ей страшно. Старается оградить отца, он старый, войну прошел. Завтра подъеду, поменяю им замок.

– У нее есть враги, завистники?

– К Надьке все относятся хорошо, ну, или нормально. Дорогу она никому не перебегала, гадостей не делала. Я не знаю никого, кто способен на такое.

– А если кто-то из членов семьи? Постороннему непросто добыть ключи от квартиры, узнать рабочий телефон и время, когда никого нет дома. Ты сказал, у дочки муж артист-красавец, допустим, погуливает, нарвался на стерву, которая пытается разбить семью…