Золотилов. Но кроме этого, господа, поймите вы: главное то, что вы тут пьяницу мужика ставите на одну доску с дворянином, который, смею вас заверить, ничем не запятнал себя в уезде…
Чиновник
Явление VI
Показывается Ананий Яковлев с кандалами на руках и на ногах. Выражение лица его истощенное и совершенно страдальческое. В дверях набивается толпа мужиков и баб.
Одна из баб. Какой, мать, худой да ненарядный стал.
Мужик. Сам пришел – ну-ко?
Ананий Яковлев прямо подходит к столу.
Бурмистр становится поодаль.
Чиновник
Исправник. Сколько тебе от роду лет?
Ананий Яковлев. Тридцать бы словно шесть минуло.
Лизавета, услышав голос мужа, начинает всхлипывать.
Ананий Яковлев вздрагивает.
Сотский
Исправник
Ананий Яковлев. Веры церковной, и ко святым тайнам ходил тоже в Питере кажинный год.
Лизавета еще сильнее начинает рыдать и вытягивается всем телом.
Сотский
Ананий Яковлев
Чиновник
Ананий Яковлев потупляет только голову.
Где ж ты все это время пробывал?
Ананий Яковлев. В лесу на пустошах жил.
Чиновник
Ананий Яковлев. Какая уж пища, – кто ее доставит? В первый-то день, только как уж очень в горле пересохнет, таки водицы изопьешь; а тут опосля тоже… все еще, видно, плоть-то человеческая немощна… осилит всякого… не вытерпел тоже… и на дорогу вышел: женщина тут на заделье ехала, так у ней каравай хлеба купил, только тем и питался.
Чиновник. Зачем же сдался? Жил бы там в пустыне, питался акридами.
Ананий Яковлев. Не жизни, судырь, я тамотка искать ходил, а смерти чаял: не растерзают ли, по крайности, думал, хотя звери лесные… от суда человеческого можно убежать и спрятаться, а от божьего некуда!
Чиновник. Гм! Философ какой! А давно ли и с кем именно жена твоя имела связь?
Ананий Яковлев молчит.
Чиновник. Может быть, с барином?
Ананий Яковлев
Чиновник. А, не касающееся! Вследствие чего же ты убил младенца?
Ананий Яковлев
Чиновник. А от чего же самый азарт этот произошел?
Ананий Яковлев
Чиновник. Об аде помышляешь, а сам лжешь. Взгляни-ка на образ и повтори, что ты сказал.
Ананий Яковлев потупляет глаза.
Ну, гляди же! Ах ты шельма, мерзавец! Ни бога, ни совести!..
Никон. Что мне, ваше благородие, уличать его?.. Нечего! Не очень они нас, стариков, слушают… ты его наставляешь на хорошее: «Делай-мо, паря, так и так…» – так он тебя только облает… Я сам, ваше благородие, питерец коренной: не супротив их, может, человек был; мне тоже горько переносить от них это, – помилуйте!
Чиновник. Ты говорил, что жена его была в связи с барином?
Никон. Али нету? Она сама, ваше благородие, тут сидит… Что не говоришь?.. Сказывай, чертовка!.. Нам вас тоже прикрывать не из чего!.. Немного, ваше благородие, от них вина-то видели… свое пьем, – верно так! Вон он из Питера пришел… полштофчиком поклонился, да и шабаш на том.
Лизавета снова начинает рыдать.
Сотский зажимает ей рот.
Чиновник. О черт, кричит тут! Выведите ее.
Сотский
Ананий Яковлев смотрит с чувством вслед за женою.
Чиновник
Ананий Яковлев. Нечего мне, судырь, возражать, пускай болтает, что хочет; а я только то и знаю, что мой грех до меня, видно, пришел, и никто тому не причинен.