Те же и Лизавета, быстро появляется из-за перегородки со всклокоченной головой, в худом сарафанишке и босиком.
Лизавета. Нету! Нету!.. Не бывать по-вашему никогда!.. Довольно вы надо мной поначальствовали… Я вот, господин бурмистр, теперь заявляю вам – он тиранил меня, а что напредь еще сделает, неизвестно то: сам про то не сказывает…
Ананий Яковлев
Лизавета. Это не ваше дело, а мое!
Ананий Яковлев. Лизавета, еще раз тебе говорю, не делай ты этого.
Бурмистр. Нечего тут, не делай.
Молодой парень отвечает ему на это только диким взглядом.
Ананий Яковлев
Федор Петров. Я, друг любезный, это что? Ничего: по тебе говорить надо!..
Бурмистр. Позволено, коли делают. Старый черт, суется туда же.
Молодой парень. Нет у меня про это ни полушубка, ни сапогов.
Бурмистр. О, дьявол, грубиян-народ! На, Лизавета, надевай мою сибирку.
Лизавета. Давайте, судырь! Я в нее младенца, красавчика моего заверну, а сама и так добегу: мне ничего.
Ананий Яковлев
Бурмистр. Черт, прибьет еще бабу-то!.. Свяжите его, ребята, сейчас же!
Никто из мужиков не трогается.
Голос Лизаветы. Подай младенца, подай, а то ослеплю тебя.
Голос Анания Яковлева. Ах ты, бестия, смела еще руку свою поднять на меня. На, вот, тебе твое поганое отродье!
Раздается страшный удар и пронзительный крик ребенка.
Голос Лизаветы. Батюшки, убил младенца-то.
Бурмистр. Согрешили грешные! Говорил вам, кажется, черти-дьяволы, вяжите его.
Рябой мужик. Чего вязать-то?.. Давайте веревку-то… Где веревка-то?
Давыд Иванов
Рябой мужик. Чего входить?.. Цапнет топором еще, пожалуй. Сунься-ко сам.
Голос Лизаветы. Батюшки, совсем уж не дышит, вся головка раскроена!
Выборный
Бурмистр. Караул! Бей скорей в набат и ловите его, окаянный народ!.. Что теперь барин-то с нами сделает – пропали наши головы!..
Занавес падает.
Действие четвертое
Зала в доме Чеглова.
Явление I
Стряпчий сидит и пишет за столом. У того же стола сидит исправник. Перед ним стоит бурмистр.
Исправник. Отвечать, конечно, что будете, отчего не остановили его и не заарестовали.
Стряпчий. Удивительное дело это, каким образом у целой деревни один мужик убежал!
Бурмистр. Оробели, ваше благородие, так совершенно, что оробели: я в те поры, как он в окно-то махнул, почесть две версты за ним бежал, так он обернется да и грозит: «Только кто, говорит, подойди ко мне, так живой на месте не останется». Я, ваше благородие, человек тоже уж немолоденький: мне не очень с ним совладать; они вон пудов по семи говядины на башке носят.
Исправник. Где он, каналья, может скрываться?.. Другая ведь уж неделя теперь пошла…