Горизонты

— Ты выглядишь лучше, — произнесла я с лёгкой, полной надежды, улыбкой.

— Вовсе нет. Твои чувства всё-ещё искажены постэффектами от поедания лунного камня, — произнёс он, и уставился в расплывчатую даль. — Я скоро умру, если не смогу воссоединить свои разум, дух и тело.

— Мне жаль. Его, скорее всего, уже давно нет, — произнесла я, и на его лице начало появляться выражение сильной душевной боли. — Жаль, — неубедительно пробормотала я, ведь повторение, украло смысл у этого слова.

— И мне тоже, Блекджек, — произнёс он, и шмыгнув носом. — Я не хочу умирать, Блекджек. Мне не хотелось этого, когда я был с Мародёрами. И сейчас тоже не хочется. Можно ли из-за этого назвать меня трусом?

— Нет, — негромко ответила я. — По крайне мере, я так не считаю. — Мне не хотелось думать об этом трепетании внутри моего животика, этом движении, дарующем надежду. — А меня?

— Нет, — произнёс он, вздохнув. — Нельзя. Ты — храбрейшая из всех кобыл, которых я знаю.

— Впервые об этом слышу, — улыбнувшись, фыркнула я. — Потому что прямо сейчас я столь напугана, что не могу трезво мыслить. И я знаю, что ты скажешь «уходи», а Рампейдж скажет «оставайся», но вот прямо сейчас… я просто нее знаю. — Я потёрла пластинки, защищающие глаза. — Эхо, как ты думаешь, сколько у нас осталось времени до того момента, когда сработают Горизонты?

— Точно не знаю. С того момента, как мы рухнули здесь, они постоянно проводят эхо-тестирование, пытаясь получить ответ от ЭП-1101. А исходя из всего того, что я знаю, это будет продолжаться вечно, — произнёс он, отведя взгляд. — Нам всегда казалось, будто бы Горизонты просто вне досягаемости, не так ли? Мы знаем, что они являются неким супероружием, заключающим в себе звёздный метал и лунный камень. Глядя на Причуду, мы можем предположить на сколько же оно будет разрушительным. Но вот чего мы не знаем, так это как, или где, или когда, или, что важнее всего, почему. — Он отвернулся. — Временами, я задаюсь вопросом: а следует ли нам вообще волноваться об этом?

Я пристально посмотрела на него.

— Ты считаешь, что я просто должна сдаться?

— Я считаю, что я устал от этой игры. Голденблад начал её два столетия назад, дабы дать Луне её тысячелетнее правление. Он не понимал, что это значит. Не осознавал того, что Луна этого не стоит. — Он на меня не смотрел. — Я хочу жить, Блекджек. Я боюсь умереть.

— Я хочу помочь тебе, Эхо. Я бы отдала что угодно, чтобы знать, как. — Я вспомнила наш разговор об ответственности. — Я должна, Эхо. Я… я обязана. Я просто не знаю, получится ли у меня.

Он не смотрел на меня. Его лицо отражало стыд, когда он кивнул головой.

— Ты сможешь. Так или иначе. — Комната становилась чётче, в то время как он исчезал. — Когнитум в Робронко. Ты найдешь её там. Скорее всего, в хорошо защищённых лабораториях на нижнем уровне, — шепнул он в моём разуме. — Она ждёт тебя.

— Как… — начала спрашивать я, но потом Рампейдж и Бу зашли в комнату. Я была в своего рода личном помещении. В нём была удобная выдвижная кровать, на которой я лежала. Несколько журналов, «Трясущийся сеновал», и коробка с презервативами размера «XL» лежали возле моей головы, давая подсказку о предыдущем обитателе этого помещения.

— Я думала, что услышала, как ты болтаешь, — сказала полосатая кобыла, сейчас носившая броню, склеенную скотчем, сев на краешек выдвижной кровати. — Как ты?

Я застонала и почесала голову.

— Если ты сделаешь из неё нюхательный порошок, то станешь миллионершей. — Рампейдж внезапно заробела, и я нахмурилась. — Что?