Горящий Лабиринт

Он устремил взгляд на модель Храмовой горы, словно задумавшись, куда поместить святилище бога, который покровительствует расстроенным чувствам и испорченным отношениям. (О, постойте-ка. У него есть храм такой богини – Афродиты, мамы Пайпер.)

Пайпер тяжело вздохнула:

– Не время думать о нас с тобой, Джейсон. Сатиры и дриады умирают. Калигула собирается стать новым богом солнца. Сегодня новолуние, и над Лагерем Юпитера нависла страшная угроза. А в Лабиринте Медея швыряется титаническим огнем…

– Медея?! – Джейсон выпрямился. Лампочка в настольной лампе лопнула, осыпав осколками диораму. – Погоди. А при чем тут Медея?! И что грозит Лагерю Юпитера в новолуние?

Я подумал, что Пайпер не захочет ему рассказывать – просто из вредности, – но был не прав. Она в подробностях рассказала ему о пророчестве из Индианы, в котором говорилось о Тибре, изошедшем кровью. И объяснила, какой кулинарный шедевр Медея задумала сотворить из своего деда.

Джейсон выглядел так, будто наш отец только что ударил его молнией:

– Я понятия не имел.

Мэг сложила руки на груди:

– Ну так ты нам поможешь или что?

Джейсон внимательно посмотрел на нее, очевидно, не зная, что и думать об этой жуткой девчонке в синем камуфляже.

– Да… конечно, – ответил он. – Нам нужна машина. И мне нужно отпроситься с учебы, – он с надеждой взглянул на Пайпер.

Она встала:

– Хорошо. Я схожу к директору. Мэг, пойдем со мной, вдруг придется разбираться с эмпузой. Встретимся у ворот. И Джейсон…

– Да?

– Если ты еще чего-то недоговариваешь…

– Ага. Я… я понял.

Пайпер решительно вышла из комнаты. Мэг вопросительно посмотрела на меня: «Ты уверен?»

– Иди, – кивнул я. – Я помогу Джейсону собраться.

Когда девочки ушли, я решил поговорить с Джейсоном Грейсом как один сын Зевса/Юпитера с другим.

– Ну, – начал я, – и что же Сивилла на самом деле тебе сказала?

23

Соседушка,

Какой прекрасный день![43]

А, нет. Не очень

Джейсон ответил не сразу.

Он снял пиджак и убрал его в шкаф. Развязал галстук и повесил его на крючок. Мне вспомнился старый друг Фред Роджерс, ведущий детской передачи: он так же спокойно и сосредоточенно вешал в шкаф пиджак, приходя с работы. Когда меня совсем одолевали заботы бога поэзии, Фред пускал меня переночевать, угощал печеньем и молоком и пел песенки, пока мне не становилось легче. Особенно мне нравилась песня «Ты прекрасен такой, какой есть». О, как же я скучаю по этому смертному!

Последним штрихом стал гладиус. В очках, сорочке, брюках, лоферах, с мечом в руках, он походил скорее не на мистера Роджерса, а на вооруженного помощника юриста.

– С чего ты взял, будто я что-то скрываю? – спросил он.

– Слушай, – попросил я, – не пытайся заговорить мне зубы. Я бог расплывчатых прорицаний, со мной этот номер не пройдет.

Джейсон вздохнул и закатал рукава. Я заметил у него на внутренней стороне предплечья римскую татуировку – символ нашего отца.

– Начнем с того, что это было не совсем пророчество. Скорее какие-то ребусы или загадки.

– Да. Герофила именно так делится своими знаниями.

– И ты сам понимаешь, каково это – иметь дело с пророчеством. Даже если тебе попался дружелюбный оракул, понять его бывает совсем не просто.

– Джейсон…

– Ладно, – сдался он. – Сивилла сказала… Она сказала, если мы с Пайпер выступим против императора, одного из нас ждет смерть.

Смерть. Слово с глухим звуком упало между нами словно здоровенная выпотрошенная рыба.

Я ждал разъяснений. Но Джейсон, не отрываясь, смотрел на пенопластовое подобие Храмовой горы, будто желал превратить ее в настоящую исключительно силой мысли.

– Смерть, – повторил я.

– Ага.

– Может, она сказала, что кто-то из вас исчезнет, не вернется домой или потерпит поражение?

– Нет. Она сказала «смерть». Вернее, она сказала: «Слово из шести букв, первая «с».

– Значит, не «свекор», – проговорил я. – И не «собака».

Его прекрасная светлая бровь поднялась над оправой:

– «Если станете искать императора, одного из вас ждет собака»? Нет, Аполлон, она имела в виду смерть.

– Но это может значить что угодно. Например, поход в Подземный мир. Или смерть вроде той, что приключилась с Лео: когда ты умираешь – и тут же воскресаешь. Или…

– И кто из нас теперь заговаривает зубы? – спросил Джейсон. – Нет, Сивилла говорила именно о смерти. Окончательной. Настоящей. Которую нельзя отмотать назад. Вот что случится. По крайней мере, по ее словам. Если, конечно, у тебя в кармане не завалялся флакон с лекарством целителя…

Он отлично знал, что не завалялся. Лекарство целителя, которое вернуло Лео к жизни, можно было получить только у моего сына Асклепия, бога медицины. И так как затевать полномасштабную войну с Аидом ему не хотелось, он редко раздавал бесплатные пробники. Вернее, этого не случалось никогда. За тысячи лет Лео был первым счастливцем, которому удалось уговорить Асклепия. И скорее всего, последним.

– И все же… – я пытался придумать хоть что-то, найти какую-нибудь лазейку.