Горящее небо Аорна

Впервые на Аорне Максим почувствовал… Он даже затруднился бы сказать — что именно. Наверное — умиротворение. Здесь ему бывало хорошо. Забавный секс с банкирской секретаршей, роман с командующей корпусом, так грустно завершившийся, отдых в Хаймишене… Но в этот раз иное. На душе спокойно и уютно, по-домашнему.

Макс понимал, что тешится иллюзией. Он не знал людей, сидящих за столом, как, собственно, они его. Их разделяет пропасть в сто девяносто светолет. Вполне возможно, что трое за столом принадлежат к двум разным расам, и только волею Творца они похожи.

Плевать. Пока же — просто здорово. И не нужно портить удовольствие пустыми размышлениями.

— Файиша! Саш! Хотите, я спою? Но ваших песен не знаю, спою свои.

Получив согласие, он в который раз вспомнил КВНовское прошлое, когда переделывали известные песни, вставляя новые слова. Порою получалось весело. В команды предпочитали брать ребят с музыкальными способностями, как минимум — годных работать на подпевке.

Как отвратительно в России по утрам,
Когда закончилась вчерашняя забава!
И что-то левое храпит в постели справа,
Как отвратительно в России по утрам![9]

Смешную песню спел серьезно, четко выдержав мотив «Как упоительны в России вечера». Переводить смыл слов не стал, поэтому слушатели ничего не поняли, а оригинал давно выветрился из памяти. Но Файиша и Саш прониклись, стучали ладошками по столу — так на Аорне выглядят аплодисменты.

Ободренный успехом, Макс затянул очень тонким голосом в плаксивой минорной тональности:

Я рисую на «Феррари» арматурой слово «твари».
Что ж вы твари на «Феррари» мой мопед к стене прижали…[10]

— Хорошая песня. Прочувствованная, — оценила Файиша. — Только короткая.

— Есть и подлиннее.

За сто девяносто световых лет от Земли прозвучали «Опоссум Андрей» («Кефир») и «Шенгенская зона» («Девчонки из Житомира»). Затем любимая и предельно непатриотичная «Социальная рок-опера» команды «Союз»[11] на музыку Queen, возможная лишь потому, что участники команды не побывали на Аорне и не имели возможности сравнить кино, дороги и автомобили родной страны со здешними. Зато опусы КВНщиков обрели, без преувеличения, межпланетную известность.

На следующий день об отдыхе и шуточках пришлось забыть. Дихуш подогнал к гаражу с покойником-Шервушем вполне себе нормальный грузовик, ну, почти новый. Каких-то лет двадцать ему, трехосный, как и Шервуш. С цистерной, ее, правда, надо было отмыть — возила технические жидкости. Впридачу выделили солдат, ранее изображавших усердие над внедорожником капитана. Привел двух расконвоированных уголовников, один из которых заявил, что сварщик. Накричав, что всех уроет нахрен, если водовоз не приведут в порядок, прапорщик отправился восвояси.

С уголовниками Макс нашел общий язык быстрее, чем с солдатами.

— Пацаны! Есть дело. Здесь стоит живая с виду буровая установка. Сделаем автоцистерну, попрошу оставить вас на базе, чтобы бить в поселке скважины. Сколько-то воды добудем. От братвы получите почет, и самим нормально станет. Здесь вода — большая ценность. Продадите, купите себе, что нужно. Как, согласны?

Зэки недоверчиво уставились на Максима.

— Гонишь! — не поверил сварщик. — Нет тут питьевой воды.

— Во дворе моей знакомой есть зеленый миш. Он живой, потому что корни проросли до горизонта с питьевой водой. Вот оттуда и возьмем, если сделаем все правильно.

— Ну, а этот нам не запретит? — спросил второй судимый, указав в ту сторону, куда ушел Дихуш.

— С ним мы разберемся. Ладно, много говорим. За работу!

И она началась. Предстояло снять кузов с пригнанной машины и цистерну — с Шервуша, заварить в ней появившиеся дыры. Перекинуть с Шервуша кабину. С ней помучались — не хотела становиться: у живого экземпляра двигатель крупнее. Заодно решить проблемы, возникавшие по ходу дела.

Макс носился в поисках лебедки, подходящих инструментов, он ругался, тряс Васиша… И в который раз поражался контрасту между образцовым порядком на базе ВВС и расхлябанностью здесь, на юге.

Все зависит от начальства. Что мешает здесь наладить нужные процессы? Но никто не озаботился.