Горящее небо Аорна

Внезапно он остановился, как споткнувшись. Неужели?

Васиш превратно его понял и зашипел на ухо:

— Не вздумай лезть вдове под юбку! Отправим в лагерь! — он продолжил громко: — Здравствуй, Файиша! Как твой сынок?

— Саш здоров… — женщина оторвала взгляд от стирки. Ее глаза стали большими при виде вспухшего лица Максима. — Спаси и сохрани, Всевышний! Его, что, били?

— Ночные осы, — поспешил сержант. — Макш — новенький на нашей базе, поэтому не знал, что творится тут после заката. Он дипломированный автомеханик. К расконвоированным ему нельзя — ограбят и зарежут. Спал в гараже, там и покусали.

— Таблетки…

— Уже принял. Приюти его. У Макша денег нет, но он поможет по хозяйству. Руки у него умелые. Увидишь, как придет в себя.

Файиша окинула Максима долгим взглядом. Он тоже посмотрел на женщину. Лет тридцать, наверное. Невысокая. Глаза черные, усталые, но не угасшие от горя. Одета в балахонистое платье из серой ткани. Здесь серый цвет — знак траура.

— Судимый? — спросила Файиша.

— Ссыльнопоселенец, — пояснил Максим.

— За что сослали? Вор?

— Нет. Получил два года ссылки за неуважение к солдатам армии Союза.

— Ты из Кашпирра?

— Да, госпожа. Но я не воевал, потому не в лагере для пленных.

Из-за колокола юбки женщины вынырнул чумазый мальчуган. Подбежав к нему, пацан спросил:

— Автомеханик, говорис?

— Именно.

Максим присел на корточки. Мальчишка выглядел примерно лет на шесть. Глаза обоих оказались на примерно одном уровне.

— Мозес починить?

Мальчик протянул Максиму деревянную машинку с тремя колесами. Четвертое подал отдельно.

— Могу, — сказал Максим. — Здесь поломалась ось, на которой колесо держалось. Возьму в гараж и заменю ее. Машинка будет ездить.

— Не врес? — сощурился пацан. — Масинку папа подарил. Не сломай ее!

— Буду очень аккуратен, — пообещал Максим. Он забрал игрушку из рук серьезного молодого человека и выпрямился. — Извини, сержант. Водовоз день обождет. Машинку надо починить. Сам слышал — папина.

— И водовоз сделаешь, и детскую машинку, — не понял юмора Васиш. — Располагайся, утром я зайду. Чтоб был готов к работе!

— Постараюсь…

Он торопливо смылся. Файиша с запозданием воскликнула:

— А моего согласия спросить?

— Не обижайся на него, — вздохнул Максим. — Он боялся, что откажешь. Я нужен им с отцом — без меня не выпутаться из одной истории. Ты меня не опасайся — человек я смирный, рук распускать не буду. Скажи мне: что это за дерево в твоем дворе?

Именно при виде дерева Макс чуть не споткнулся. В поселке вокруг базы деревьев много, но все засохшие. Большинство — какие-то обрубки или пеньки. Здесь же шелестел зелеными листиками на ветру вполне себе приличный… дуб? Нет, что-то неизвестное Максиму. Названия растений местной флоры он не учил — было недосуг. Какая разница! Дерево без воды не выживет. Она здесь есть — и без сероводорода.

— Это миш, — поведала Файиша. — Корни у него растут глубоко. Потому живет там, где другие гибнут.

— То есть дерево нашло воду под землей. Почему же люди не смогли?

— Пытались рыть колодец во дворе, — вздохнула женщина. — Без толку — вода ушла. Остался только слой с сероводородом. Меня тошнит от этой вони, все не могу привыкнуть.

— Госпожа! Позволь мне попытаться добыть здесь воду?

— Ты знаешь толк в рытье колодцев? — спросила женщина с иронией.

«Еще я разбираюсь в авиации и в КВН», — чуть не сказал Максим, но вовремя остановился. Время шуток не пришло.

— Немного. Меня дед учил, когда был жив. Лопатами копали?

— А чем еще? — удивилась Файиша.

— На базе я видел буровую установку на автомобильном шасси. Она на консервации, но при желании использовать вполне возможно. Трубы тоже есть. Стоит попытаться.

— Ладно, — сказала Файиша. — Оставайся. Тем более, что Саш тебя признал. Он маленький, но добрых чувствует.

Файиша выделила ему комнату — маленькую и почти пустую. Из мебели имелась лишь застеленная койка с шкафом. Зато на двух окошках — сетки против ос.

— Ложись и до обеда не вставай, — велела гостю. — Дам мазь, помажь опухшие места. Быстрей пройдет.

— Как здесь вообще живут? — Максим послушно устроился на кровати. — Ночные осы, дневное пекло, сушь, нет воды, сероводород…

— Мы люди подневольные, — вдова вздохнула. — Муж был мобилизован, сюда послали, не спросив. Мы с Сашем — следом. Но в основном здесь заключенные работают, у них, как понимаешь, тоже не спросили. Им хуже, чем гражданским, умирают часто. Болезни, обезвоживание… Оттого и злые. Наверное, когда железную дорогу достроят, никого здесь больше не останется. Городок вымрет.

— Но здесь тебя никто не держит. Отчего ты не уедешь? На что живешь? На пенсию за мужа?

— Той пенсии едва хватает чтоб прожить, — вновь вздохнула женщина. — Да и по мужу траур — год нужно навещать его могилу. К тому ж здесь есть дом, ну, хоть какой-то. Родных мы с мужем потеряли — всех забрала война. Куда мне ехать, где искать жилье, работу? Здесь подрабатываю прачкой. Простирну бельишко офицерам и отложу чуток на переезд.

— Уголовники не досаждают?