Горячий танец смерти [сборник]

— Ну что «и»? Давеча, как за чаем для этой дурочки ездил, Наташка прозвонилась и закатила скандал: видишь ли, давно хотела какую-то хлебопечку, именно «Панасоник» и чтобы обязательно старой модели, не это-вот-все-одноразовое, а у меня из головы вылетело…

Станислав шарил по телефону в поисках, продолжая рассказ:

— Дай, думаю, по объявлениям пошарю — ну как кто поблизости продает. Тут же можно задать, чтобы рядом… и на тебе! Катькино объявление: приглашаю на семинары, реабилитация после токсичных отношений, пробуждение женской силы, снятие страхов, научиться говорить «нет» без поездок в Индию и медитаций по пять часов в день… Написано-то как! Как будто голосишко ее слышишь.

— Ты давай быстрее, она вернется сейчас.

— Да и пошла она на… — выругался Крячко. — Вот, нашел, смотри.

Да, все было, и точь-в-точь по Стасову рассказу: и объявление, в котором значилось лишь место (турбаза «Шужкопа»), и время сеансов — ближайший через три дня, — и тонкий намек на то, что связи нет, «все необходимое — с собой», и цена, при виде которой Гуров присвистнул.

— У девушки неплохой аппетит, а ведь не скажешь, бессребреница. Разумеется, это все надо прекратить.

— Так а ты думаешь, с чего она на доски объявлений это все вешает — а ну какой-нибудь санэпиднадзор вопросики задаст: чего это за сходки у вас, да на каком основании. Смотри по тексту: ни упоминания о медицине, психологии — не придерешься. Вот выжига, а?

— Стало быть, вы повздорили.

— Разумеется! Что за ботва и клубни: понаедут тетки с жирными кошельками, тварь местная загрызет кого-нибудь, и снова Орлов будет умничать, отправляя нас рыскать в полном тумане. Я ей и врубил в лоб: или отказываешься от своих смешных и опасных фантазий — или сообщу куда следует.

— Ну-ну, и что она ответила?

— Истерику закатила. О, — мельком глянув в окно, проворчал он, — сейчас она тебе сама все расскажет, к гадалке не ходи — плакаться идет.

По лестнице, дыша духами и туманами, спускалась Катерина — раскосые глаза, как у больного котенка, украшены непросохшей слезой, взгляд, направленный на Гурова, такой, что ясно: нет у нее ни надежи, ни опоры, ни спасителя — только он, добрый и объективный Лев Иванович, который никогда не позволит себе разрушить чью-то жизнь…

«Теперь мне уже Профессора жаль, — понял сыщик, — бедняга мягкосердечный. Как эта умудряется выводить его на строгом поводке, как выработала такие условные рефлексы? Нет, Лера о ней не знала, ни одна женщина, даже умная, не потерпит такое. И все-таки…»

Именно «все-таки». При взгляде на нее так и сжимается сердце, так и хочется подать руку помощи, защитить это несчастное, неприспособленное существо, вывести из темного леса эту очередную красную шапочку.

Лев Иванович не без труда подавил усмешку, поспешно придал лицу своеобычное, серьезное и сочувствующее выражение, вопросил с отеческой любовью и проникновенно:

— В чем суть, Катюша?

— Лев Иванович, дорогой… я понимаю, что вы, казенный человек, превыше всего ставите порядок и инструкции. Но поймите! — Она заломила тонкие восковые руки. — Попытайтесь понять! Если вы сообщите в полицию, они же все прекратят. Такое было уже, они выставляли кордоны и заворачивали машины, которые ехали сюда. Они буквально душили нас — с чего, позвольте узнать, жить нам?! Ильяс и платную рыбалку придумал для того, чтобы было что сказать этим псам цепным: что, мол, еду рыбку ловить, это дело неподсудное.

Гуров молчал.

— Лев Иванович, я вас понимаю, но вы и меня поймите — как нам жить? Откуда деньги брать? Положим, мы сами с хлеба на водичку летом перебьемся, но придет время, надо будет налог платить — и что же, снова все на торги? Все снесут, осквернят и песком завалят, построят домишки или капища свои с крестами… Лев Иванович! Пощадите!

— Тут происходит странное, — спокойно, размеренно ответил он. — Неужели вы не знаете, что Илья ваш верный — это уже пятый случай в этой местности?

— Как пятый? — удивилась она. — Всего-то…

Гуров поднял палец, Катя осеклась, замямлила что-то: «Ну, я слышала, но думала, мало ли что придумывают… пьют же, понимаете, показалось…»

— Хорошо, хорошо, не будем цепляться. Давайте сейчас просто сядем, выпьем чаю и представим себе такую историю…

Катя подчинилась. Послушался и мрачный Станислав. Лев же Иванович, как лектор, остался на ногах, руки заложил за спину и, прохаживаясь из стороны в сторону, принялся излагать:

— Вы, Катя, рассуждаете по-своему правильно. Если есть проблемы, то их надо сообща решать, в синергии. У вашей, так сказать, целевой аудитории проблемы с личной жизнью. У вас — с деньгами. Вы способны манипулировать мужчинами.

— Зачем вы так…

— Сейчас я говорю, извините. Да, этим искусством вы овладели совершенно, а может, это врожденное, Катя? Во всяком случае, Радаева вы обломали знатно: своих бед сверх крыши, сам за океаном, вот-вот сядет лет на сто — а ваши проблемы решает.

— Откуда вы знаете? — пролепетала она.