Горячий лед

— Очень хорошо. Дел накопилось достаточно. Необходимо обсудить. Я тут тортик под кофе внизу, в кофейной, прихватил, как ты считаешь, он против не будет?

— Думаю, будет только за. Михаил Васильевич — сладкоежка. Проходите.

Евгений Георгиевич скрылся в недрах кабинета, Динара достала из ящика стола пузырек с лаком и приступила к окрашиванию ногтей в ярко-красный, кричащий цвет. Заместитель пробыл у начальника около получаса, выбежал из кабинета с толстой стопкой бумаг и бросился вниз по лестнице, смешно перебирая толстыми ножками.

Время до обеденного перерыва тянулось долго и тоскливо. Соболев не выходил из своего кабинета. Динара успела переговорить по телефону со всеми своими родственниками, подругами и Рашидом, выщипать брови и дочитать книжку. Без пяти минут два на столе у секретарши сработал селектор:

— Слушаю вас, Михаил Васильевич, — вскинулась Динара, но вместо ответа услышала только странные приглушенные хрипы.

— Что с вами, Михаил Васильевич? — испугалась девушка и пулей бросилась в кабинет начальника.

Соболев лежал на полу, слегка подергиваясь, и стонал. На его белоснежной рубашке темнело мокрое пятно от пролившегося кофе, рядом валялись осколки чашки.

— Михаил Васильевич! Что с вами? Скажите хоть что-нибудь?

— Плохо, очень плохо. Дина, вызови «скорую» и позвони адвокату Юрию Гордееву.

Динара бросилась вон из кабинета, дрожащими руками начала набирать короткий номер «ноль-три»..

— Вас слушают, — отозвались на другом конце провода.

— Девушка, милая, — запричитала Динара. — Здесь человеку плохо.

— Что случилось?

— Я не знаю, он лежит на полу, у него судороги.

— Имя, фамилия, отчество, возраст, адрес, — монотонно потребовали в трубке.

Динара на одном дыхании выпалила всю информацию.

— Хорошо. Бригада выезжает, — раздались короткие гудки.

Динара швырнула трубку и побежала вниз к охране.

— Ребята, начальнику плохо! Скорее помогите мне!

Охранники — два дюжих парня — бросили свой боевой пост и наперегонки кинулись за девушкой.

Соболев лежал в том же положении, был бледен, как мел, и едва дышал. Охрана осторожно подняла его и водрузила на диван.

— Он умирает, умирает! — билась в истерике Динара. — Ну, сделайте же хоть что-нибудь! Помогите ему!

Динара, вспомнив вдруг вторую просьбу начальника, не отвечая, кинулась к телефону. С трудом разыскав бумажку с номером Гордеева, она начала беспорядочно нажимать на кнопки. Один из охранников взял у нее листок и набрал нужный номер.

— Юрий Петрович, — прокричала, рыдая, Динара, когда Гордеев ответил. — Это Динара — секретарь Михаила Васильевича. Приезжайте скорее, ему плохо, очень плохо.

— Дина, успокойтесь, пожалуйста. Объясните толком, что случилось? — не на шутку встревожился Юрий.

— Михаил Васильевич пришел с утра в офис, а теперь он умирает. Умирает! — сквозь слезы отвечала девушка.

— Я рядом с вашим офисом, буду через десять минут, — Гордеев развернул машину и на всех парах бросился к офису Соболева.

14

Юрий прибыл на место раньше «скорой». Соболев немного пришел в себя и теперь лежал на диване, боясь пошевелиться, и беспомощно моргал глазами.

— Так, Динара, — начал раздавать распоряжения Юрий. — Позовите охрану, пускай отнесут Михаила Васильевича в мою машину, ждать врачей не будем, неизвестно, когда они приедут. Я. сам отвезу его в больницу.

Охранники с величайшими предосторожностями погрузили Соболева в автомобиль Гордеева, и Юрий двинулся в путь. Он ехал к своему старинному другу — самому лучшему врачу, которого Гордеев встречал в своей жизни.

Сергей Козырев, так звали доктора, был последней надеждой для больного, которому посчастливилось попасть в его руки. Он безошибочно ставил диагнозы даже в тех случаях, когда лучшие умы медицины заходили в тупик. Мог по цвету белков глаз пациента определить его температуру, давление и перечислить все недуги, терзающие человека. Познакомился Гордеев с ним при весьма печальных обстоятельствах — бывший одноклассник Юрия и его лучший друг молодости Колька Петров, капитан милиции, чуть не вернулся из Чечни «грузом-200»: «УАЗик», на котором Колька со своими ребятами возвращался в часть, подорвали. Самого Петрова взрывной волной выбросило через лобовое стекло, а сверху на него рухнула машина. И лежал потом Колька в ростовском военном госпитале с перебитыми ногами и обожженным лицом, в предоперационной, готовясь к ампутации нижних конечностей. Гордеев примчался в Ростов в тот же день, как узнал о случившемся, сутки сидел в палате друга, рассказывал тому, как сказочно сложится жизнь после выздоровления, а сам, выходя на перекур в больничный дворик, беззвучно рыдал, уперевшись лбом в каменную стену здания.