Горячий август

— Ячмень, — простодушно ответила Алена.

Настя насмешливо усмехнулась уголками юнких губ.

— Неужто ячмень? А я и не знала…

— Ячмень, правильно… Зерна, что высыпались из переспевшего колоса! Из пятнадцати колосьев! Я нарочно подсчитал… Мы не управляемся жать. Нам нужно использовать каждую минуту, покуда стоят сухие дни. Вы мои командиры, на вас первая моя надежда. Вы обязаны помочь мне… Л у нас что делается — вчера в один день два случая нарушения дисциплины! Игнат самовольно бросил работу — ив результате два коня увязли в болоте. Пришел жнец, чтобы запрячь коней в жнейку, видит — они в болоте, а конюха и близко не видно, где-то в деревне… И вы заварили свару…

бригадиры!

— Не равняйте меня с Игнатом, — перебила его Настя.

— Я и не равняю. У вас разные про3 ступки, но выходит так, что и вы и Игнат — одинаково сорвали работу. Семь человек пришлось снять с ноля, чтобы вытянуть коней… А вы на час задержали жнейку, хотя знаете, что она у нас одна. Час простоя в такое-то время!

Женщины молчали. У Мартина на переносице. набух прорезанный морщинкой бугорок.

— Я Игната сегодня снял с работы и передаю на правление. С ним это не впервой — такое разгильдяйство. И с ним у меня будет особый разговор. А вас на первый раз предупреждаю. Как следует подумайте об этом. — Мартин жестко посмотрел в упрямые глаза Насти: — Особенно тебя предупреждаю — ты все это начала… По очередности, которую установило правление, жнейка должна была быть у Алены…

Настя притворилась обиженной.

— Жнейка ж общая? Чем Аленина бригада лучше моей?

— Ты перед кем прикидываешься? Я кто тебе — председатель или гость здесь? На пшенице жнейка была у тебя?

— Разве ж она постесняется? Она такая хитрая… Привыкла все вершки снимать, — не утерпела Алена.

— Это кто привык вершки снимать? Я? Да если б у меня кони были такие, как у тебя, я и говорить бы ничего не стала.

— Кони у нас одинаковые, не выдумывай. А зато у тебя людей больше. Тебе ж и жать осталось мало, а я и не знаю, когда закончу…

Ссора разгоралась снова.

— Эх, и охочие ж вы у меня до дискуссий. Может, и мне слово дадите сказать?

Причины выискиваете? Ищите, ищите — не одну найдете. Да, у нас мало лоша- дей — в три раза меньше, чем до войны!

И машин мало. А самое главное-людей не хватает… Вон сколько причин! Но все это временные причины. Через год-два машин у нас будет столько, что все ими станем делать… Люди из армии вот-вот вернутся…

Мартин вытащил из кармана кисет, свернул самокрутку. Широкие, в мозолях ладони тяжело легли на стол.

— А пока, хоть многое нам мешает, мы свое все равно сделаем. Мало людей, мало машин, мало лошадей, а мы сожнем и обмолотим. Увидите… Люди выручат. За двоих, за троих будем работать, а сделаем…

Вы только помогайте мне.

От этой уверенности, звучавшей в словах и голосе председателя, он показался Алене более сильным и высоким, чем обычно. Такое же чувство возникало у нее и раньше, когда Мартин, молчаливый и спокойный, вел их на прорыв немецкой блокады у Лапотовского шляха. Тогда они уверенно шли за ним, хотя не знали, что ждет их там, впереди: жизнь или смерть. С того времени Алена стала относиться к Мартину с особенным уважением.

Мартин встал из-за стола, по-военному подтянутый, и, слегка прихрамывая, подошел к женщинам.

— Ну, вот! Поспорили и довольно. Кто на старом снова споткнется — не пожалею ни ока, ни бока. Хватит… Завтра к вам подойдет помощь. Я сказал, чтобы всех, кого можно снять с постоянной работы, послали на поле. Всего снимаем шестнадцать человек. Мне сдается, лучше всего поставить их на скирдование. Я боюсь, чтобы не было разрыва между скирдованием и жатвой. Нужно и то и другое делать сразу. Что вы скажете на это?

— Правильно, надо скирдовать! — Алена кивнула головой. — Со скирдованием у нас совсем неладно.

Настя тоже не возражала:

— Нехай будет по-твоему, Мартин.

В эту минуту дверь открылась и в комнату вошла худенькая темноволосая женщина.

— Настя тут? — с порога взволнованно спросила она.

Настя встревоженно вскочила.

— Что там?

— Ячмень, наш потравил кто-то.

— Какой ячмень? Где?

— На "Далеком поле". Бабы оттуда пришли, говорят — лошадьми… Там видны следы конских копыт…

— На "Далеком поле"? На рекордном участке? — переспросила, не веря, Настя.

— На рекордном. Говорят, может, соток пять. Колоса там натрушено страх…

— Как это могло случиться? — с недоумением спросил Мартин.

— Неизвестно… Кто-то знал, где допечь!

Наступило тревожное молчание.

— Я знаю, из чьей это бригады, — вдруг тихо сказала Настя.

— Из чьей? — в один голос спросили Мартин и Алена.

— Знаю, — бросив колючий взгляд на Алену, повторила Настя. — Знаю.

Губы Алены задрожали. Она едва выдавила:

— Из чьей?

— Не прикидывайся…

Алена беспомощно оглянулась на Мартина, как ребенок, который ищет сочувствия и поддержки. Она так разволновалась, что, правда, можно было подумать, будто преступление свершилось не без ее участия.

— Из твоей! Это за вчерашнее, мне в отместку… И, может, без твоего совета тут не обошлось… — Настя бросилась к дверям:- Побегу в поле, посмотрю, что там.

— Что ты сказала, подумай!.. — только и успел проговорить ей вслед Мартин.

* * *