Горячий август

В это время к полю приблизилась жнейка, и Алена поспешила к дороге, чтобы забрать ее в свою бригаду. На сиденье, нарочито устало ссутулившись, подражая кому-то из врослых, сидел Петрусь, тот хлопец с курносым облупленным носом, который поспорил с Аленой возле кузницы. Он остановил лошадей и, стараясь говорить солидно, спросил:

— Ну, что?

— Выпрягай коней. А жнейку нам оставь.

— Как это оставь? А кто за жнейку отвечает: ты или я?

— Я буду отвечать.

— Ты будешь отвечать! — насмешливо свистнул Петрусь. — Много вас таких найдется, ответчиков!

И, показывая, что разговор окончен, он дернул вожжи. Лошади тронулись.

— Подожди же! Я скажу Мартину, что жнейка полдня из-за тебя простояла без работы.

— Говори! Без приказа бригадира я не отдам. Скажет Настя отдать, я и отдам, а без нее не проси.

— Так она ж в городе.

— А мое дело маленькое.

— Ты нам работу срываешь! Ну, гляди же. Я все скажу председателю! крикнула ему вслед Алена.

Она вернулась к жнеям.

…И снова тишина. Только серпы перекликаются: ж-жик, ж-жик! Духота. В неоглядной глубокой дали ни одного облачка. Неподвижное палящее солнце…

* * *

На колхозном дворе, где вернувшийся из города Мартин распрягал коня, было тихо. Только конюх копался в конюшне да покрикивал на стоявших там больных лошадей. Потом из хлева вышел паренек в майке и полотняных, закатанных до колен штанах — сын конюха. Он вел за узду гнедую нескладную лошадь, которая лениво топала за ним, свесив голову.

Паренек стал запрягать коня в пожарную бочку.

— Ты куда? — спросил Мартин мальчика.

— По воду, на речку.

— А разве в колодце нету воды?

— Нету. Вся высохла от жары. Батька недавно набирал, так один ил.

О новом простое жатки Мартин уже знал. Не доезжая до села, он встретил огородного сторожа Василя Скорыка, и тот ему рассказал об отказе Петруся дать в бригаду Алены жнейку. Василю Мартин не очень-то верил. Обычно тот, рассказывая о чем-нибудь, любия прибавить коечто и от себя, но все же слова сторожа встревожили его, и он спешил скорей распрячь коня, чтобы узнать обо всем более точно.

Председатель с беспокойством подумал об обещании, которое он дал в райкоме.

"Словно нарочно делается все, чтобы помешать работе… Теперь управиться в два дня будет еще трудней".

Настю слова Василя тоже встревожили, Она хоть и сказала председателю, что болеет только за свою бригаду, далеко не безразлично относилась к тому, успеет или не успеет колхоз закончить жатву вовремя.

Кроме того, она чувствовала, что сегодняшний случай был результатом той ссоры, которую начала она. И Настя не могла отмахнуться от мысли, что она, хотя ее и не было в это время в колхозе, виновата не меньше Петруся.

Но председателю своего беспокойства Настя ничем не выдала.

Как только колеса въехали на колхозный двор, она соскочила с телеги и, ни слова не говоря Мартину, направилась к хате, в которой жил Петрусь.

"Ах ты, негодный птенец, — думала она со злостью. — Он уже свои порядки тут устанавливает. Целые полдня из-за него, негодника^, потеряли".

Петрусь был дома — поправлял зубья на граблях. Увидев бригадира, хлопец сразу отложил грабли в сторону, встал.

— Что ты натворил! — не отвечая на приветствие, накинулась на него Настя.

Петрусь смешался.

— А что такое?

— Что такое! Ты не знаешь? Ты почему жнейку не отдал Алене?

— Почему… Будто сами не знаете. Будто не при вас она отобрала жнейку возле кузни. И не знаете, что она ячмень на "Далеком поле"…

Насте хотелось сказать, что Алена по праву взяла тогда жнейку. Но не сказала, — не такой был у Насти характер, чтобы легко признаться в своей вине, да еще перед каким-то зеленым подростком.

— А тебе что? Просили тебя вмешиваться? Ты все равно не имеешь права не давать ей жнейку, — строго сказала Настя. — Что она, Алена, для себя брала?

Для себя?

— Не для себя. Для бригады.

— Не для себя. И ты никакого права не имел не отдавать. Ясно? Председатель в райкоме сегодня сказал, что наш колхоз завтра кончит жатву. Он твердо обещал.

А теперь что через твою выходку получается?

— Я не знал…

— Надо было знать! Один председатель, что ли, должен о колхозе думать? Мы все должны ему помогать. А до того, что у меня с Аленой, ты не касайся. Не в свое просо не суй носа!

Хлопец не знал, что отвечать. Хотел сделать так, чтобы Настя похвалила, думал, чтобы лучше было своей бригаде, а тут, оказывается, ошибся.

Петрусь виновато опустил голову…

* * *

Еще не всходило солнце, когда Алена собралась на работу. С болота, от Турьи, затянутой густым пластом белого тумана, веяло холодным ветром. Все небо было обложено темными тучами: "Хоть бы дождь не пошел!" — подумала Алена. Выйдя из хаты, она надела пиджак, застегнула его на все пуговицы. Женщины из ее бригады на улице еще не показывались. "Поднялась рано, надо было подождать немного дома".

Но в хату она не вернулась, зная, что женщины сдержат свое обещание, не опоздают.

И правда, уже на повороте от села к колхозному двору се догнала Ольга.

— Ну вот, к двору пойдем вдвоем, — сказала она, стараясь отдышаться после быстрой ходьбы.

— Хоть бы дождь не нагнало. Тучи какие…

— Разойдутся, — успокоила Ольга.

Алена шла молчаливая, задумчивая.