Горячие деньги

В доме у Люси было уютно и спокойно. Люси, такая огромная в темных брюках и толстом вязаном свитере, сама усадила Томаса в кресло и через каких-нибудь пять минут передала чашку с горячим напитком в его безвольные руки.

– Выпей это, Томас, – сказал я и повернулся к Люси: – Может, надо бы добавить туда немного джина?

– Я добавила.

Я улыбнулся ей.

– Тебе не налить?

– Только с молоком, пожалуйста, – я прошел за ней на кухню. – Ты не дашь мне какую-нибудь салфетку перевязать руку?

Люси глянула на мое плечо.

– Этого хватит?

– Может, еще аспирина?

– Я в него не верю.

– А…

Я выпил чаю. Все лучше, чем ничего. У Люси было несколько хорошеньких салфеток, но все они оказались слишком маленькими для такого случая. Я сказал, что придется так и оставить, просто заеду потом в больницу, там обработают рану как полагается. Люси не возражала.

– Что у вас случилось? – спросила она и запустила руку в полупустой пакет с изюмом. Предложила и мне, я съел немного.

– Томас ушел от Беренайс. Ему нужно где-то пожить.

– Только не у меня, – возразила Люси. – Забери его к себе.

– Я так и сделаю, если ты не захочешь его оставить, но все же лучше ему остаться здесь.

Она сказала, что их сын, мой племянник, делает в спальне наверху уроки.

– Томас не будет ему мешать.

Люси нерешительно посмотрела на меня.

– Ты чего-то не договариваешь.

– Это может стать последней каплей и совсем сломить Томаса. Если рядом с ним не будет внимательного и заботливого друга, он попадет в психушку или покончит с собой. Я совсем не шучу, поверь мне.

– Хорошо…

– Моя ты девочка!

– Я тебе не девочка! – резко сказала она. – Может быть, для Томаса… – Ее голос потеплел. – Ладно, пусть остается.

Она бросила в рот еще горсть изюма и пошла в гостиную, я – за ней. Во втором кресле устроился Эдвин. Люси поставила обитый кожей стул рядом с Томасом и села. Я огляделся. Больше сесть было не на что, и я опустился прямо на ковер у стены. Ни Люси, ни Эдвин ничего не сказали. Никто не предложил мне стул.

– Раз уж я здесь, наверное, лучше сразу спросить вас о том, ради чего я собирался приехать завтра утром.

Эдвин сказал:

– Мы не собираемся отвечать на твои вопросы. И если ты измажешь кровью обои, тебе придется заплатить за ремонт.

Я чуть отодвинулся, чтобы ничего не испачкать.

– Полиция все равно об этом спросит. Почему бы не поупражняться со мной? Они будут спрашивать о часовом механизме, который взорвал бомбу в Квантуме.

Томас поднял голову:

– Ты же знаешь, это я их сделал. Те часы с Микки Маусом.

Это было первое, что он сказал после того, как мы уехали из его дома. Люси глянула на него так, словно он бредил, потом сдвинула брови и сосредоточилась.

– Только не это! – сказала сна.

– Ты помнишь эти часы?

– Конечно. У нас и сейчас стоят такие наверху, Томас сделал их для нашего сына.

– Какие они из себя?

– В форме парусника. Это от Микки Мауса взорвался…

Я объяснил:

– Нет. На тех был серый пластиковый циферблат с белыми цифрами. Микки Маус стоял целый и невредимый в детской.

Томас тихо сказал:

– Я уже давным-давно их не делал.

– Когда ты сделал Микки Мауса Робину и Питеру?

– Я сделал его не для них. Гораздо раньше, для Сирены. Наверное, это она им подарила. Ей очень нравился этот Микки Маус.

– Ты был хорошим мальчиком, Томас, – сказала Люси. – Добрым и веселым.

Эдвин беспокойно сказал:

– Я думал, от такого взрыва любое часовое устройство разлетится на мелкие кусочки.

– Видишь ли, обломки обычно остаются, – сказал я.

– Ты что, думаешь, они в самом деле собираются перерыть всю эту груду руин?

– Более или менее. Они уже знают, что эти часы были на батарейке. Нашли детали электромоторчика.

Эдвин с плохо скрываемым раздражением сказал:

– Малкольму очень на руку этот взрыв Квантума. Он выбрасывает деньга на каких-то там школьников. Хочет оставить нас без гроша. Надеюсь, хоть ты-то не обеднел? – Ясно как день, он ужасно мне завидовал. – Он всегда был несправедлив к Люси. А ты держал нос по ветру, лебезил перед ним и огребал львиную долю. Он делает для тебя все, что ты только попросишь, а мы вынуждены существовать на жалкие гроши!

– Ты подрядился повторять за Вивьен каждое слово?

– Это правда!

– Нет. Это только то, что вы повторяете раз за разом, а вовсе не правда. Люди склонны верить в то, что повторяют достаточно часто. Но даже если соврали один раз, можно запросто в это поверить. Особенно если поверить очень хочется.

Люси пристально глянула на меня.

– Тебя это волнует?

– То, что меня каждый в семье считает личным врагом? Должен признаться, волнует. Но я уже подумал кое о чем, глядя на Томаса. Ему слишком часто повторяли, что он гроша ломаного не стоит, и, похоже, он поверил, что так и есть на самом деле. Если верить в себя, можно достичь чего угодно.

– Да, это так, – тихо сказала Люси.

– То, что ты написала, останется навсегда.

Она широко раскрыла глаза.

– Откуда ты знаешь… что я больше…

– Догадался. – Я подошел и поцеловал ее в щеку. – У вас действительно туго с деньгами?

– С деньгами? – Она недоуменно подняла брови. – Ничуть не хуже, чем обычно.