Горец-защитник

— Это может быть ловушкой, — заметил Малькольм, вынимая меч из ножен. Кеннет и Рори последовали его примеру. — Если стража Генри была ему преданна, я бы и ломаного гроша не поставил на то, чтобы им доверять.

— Они были ему по-своему преданны, — сказал Уоллес. — Когда он сюда приезжал, они получали любую еду и любую женщину.

— Уоллес, неужели я обнаружу, что башня кишит незаконнорожденными отпрысками да обесчещенными девицами, которые пугаются собственной тени?

— Думаю, незаконнорожденных мы там точно найдем. Генри было на них наплевать, если это не были дети его законных жен. Боюсь, не всем девочкам удавалось выжить. Я уже сказал — там есть несколько незаконнорожденных, и все девочки. Так что вам не стоит тревожиться. Никто не встанет между вами и титулом лэрда.

— Меня не так волнует возможный наследник, как то, что Генри не заботился о детях, которых сам же породил.

— Это точно, ему не было до них никакого дела. Но им, однако, повезло куда больше, чем бедняжкам, рожденным в его собственной семье.

Саймон покачал головой. Они осторожно въехали во внутренний двор замка. Их никто не ждал, кроме нескольких женщин с детьми да полудюжины солдат, которые, судя по их виду, и не думали на них нападать. У Саймона возникло нехорошее предчувствие, что Генри, собираясь воевать за королевский трон, опустошил дом и увел почти всех мужчин.

Он обернулся к Уоллесу — пусть представит его, но увидел, что тот быстро соскочил с коня и бросился к худощавой рыжеволосой женщине с пухлым ребенком на руках. И почти все прочие мужчины из Лоханкорри сделали то же самое. Двор наполнился радостными криками. Саймон ощутил отчетливый укол зависти.

Он спешился и в окружении братьев пошел вверх по лестнице, ведущей к парадной двери. Обернулся и призвал к вниманию тех, кто собрался во дворе. В следующую минуту они все смотрели на него; на их лицах он видел волнение, надежду и смирение. Он собрался с мыслями, чтобы найти нужные слова.

— Ваш лэрд, Генри Иннез, мертв. Его казнили на прошлой неделе за преступление против короны. — Кое-где раздались радостные крики, но Саймон старался их не замечать. — Я Саймон Иннез, новый лэрд Лоханкорри. А это мои братья. — Он представил им братьев, начав со старшего, и заметил, как любопытство начинает преобладать над настороженностью. — Нам нужно начать работать. Из того, что я видел, следует — нас ожидает тяжелый труд, если мы не хотим умереть с голоду зимой. Мне понадобится час, чтобы привести себя в порядок и перекусить. Затем я хочу, чтобы все, кому есть что сказать, пришли ко мне в большой зал. За этот час вы можете также сообщить новость остальным, например, тем, кто живет в деревне. Нам придется работать сообща, если мы хотим сделать этот дом таким, каким он был во времена моего деда. Полагаю, нам под силу сделать это. Идите и скажите всем о собрании. Подумайте, что важно для каждого из вас и чем нужно заняться.

— Что ж, по крайней мере люди не разбежались из замка с воплями, когда увидели сразу четырех Иннезов, — сказал Малькольм.

— Сначала они держались очень настороженно. Но я думаю, обстановку смягчило возвращение их мужчин в добром здравии и хорошо откормленных.

С этими словами Саймон распахнул парадную дверь башни и нос к носу столкнулся с полной женщиной лет тридцати, которая держала за руку хорошенькую темноволосую девочку.

— Ищете меня?

— Да, я Энни. Распоряжаюсь работами по дому. Лэрд думал, что это мой ребенок.

— Но она не ваша?

— Нет, мой лэрд. Она ваша.

Саймон взглянул на девочку повнимательнее. Сомнений не было — в ней текла кровь Иннезов. Густые черные волосы, ясные серые глаза. Но ничего такого, что убедило бы Саймона, что это его ребенок. Он снова взглянул на Энни:

— Вы уверены?

— Ее родила Мэри, третья жена хозяина, через девять месяцев после того, как вас избил и чуть не до смерти. Мэри ее не хотела. — Энни поцеловала ребенка в щечку. — И мы все знали, что лэрд делал со своими дочками, так что я взяла ее себе.

— Но он сказал, что убил мою дочь.

— Он думал, что убил. В ту ночь родился еще один ребенок, тоже девочка, но я сразу поняла — не заживется она на свете. Дышала еле-еле, знаете ли, а кожа была желтой. Вот я их и поменяла. Когда та бедняжка умерла, я взяла себе девочку, которую — как все знали — родила Мэри, и вырастила ее. Она ваша, лэрд. Даже не сомневайтесь.

Он посмотрел на малышку.

— Как тебя зовут, дорогая?

— Марион.

— Прекрасное имя. Ладно, когда я вымоюсь и поем, приходи посидеть со мной в большом зале, если хочешь. Там будет собрание, мы поговорим обо всем, что нужно сделать, чтобы жизнь здесь стала лучше.

— А если мне тоже есть что сказать?

— Тогда, конечно, скажешь. Итак, встретимся в большом зале через час. — Он протянул девочке руку. — Договорились?

— Договорились.

Марион пожала руку Саймону.

Энни вдруг улыбнулась. Должно быть, в молодости она была очень хороша собой, подумал он.

— Вы справитесь, — сказала Энни.

— Думаю, это был комплимент, — заметил Кеннет, когда они все собрались в спальне лэрда, где девушки-служанки суетились с кувшинами воды.

— Думаю, да, — ответил Саймон.