Горец. Вверх по течению

Капитан посмотрел поверх меня на Гоца.

Тот только махнул рукой, типа – а пусть его делает.

– Делай, – разрешил мне капитан.

Но гонцов в деревню он все же отправил, подстраховался. Вслух решил, что запасная шина нам в дороге не повредит.

В полчаса я, конечно, не уложился. Запас древесного угля в фуре был маленький, и пришлось на угли пережигать не самые сухие дрова. Сама сварка обода – тьфу, десять взмахов кувалдой, но, чтобы снова натянуть слегка усохшую в диаметре шину на колесо, требовалось ее нагреть на костре докрасна и ждать, пока металл расширится. Дождавшись нужного цвета металла, мы вдвоем с Гоцем длинными клещами раскидали кольцевой костер, уместили шину на колесо по месту, подбили кувалдой и полили водой. Все. Шина села намертво. Дело мастера боится, особенно его ноу-хау.

Самое интересное, что закончил я работу одновременно с прибытием юнкеров, которые купили в деревне не шину, а целое колесо в сборе. Тут надо отметить, не знаю, как по всей империи, а вот в наших горах и предгорьях издревле используются всего два типоразмера тележных колес и один диаметр осей в ступицах, так что они взаимозаменяемы.

Капитан приказал новое колесо складировать в повозку, а на фуру ставить отремонтированное мной. Проверить решил, не иначе. Проверяй, я такую работу уже дважды делал на телеге дяди Оле.

На вечернем привале, когда все поели, я пихнул Гоца в бок, и он пошел выклянчивать меня у капитана себе в помощники. Возражений у начальства не последовало.

Вздохнув, я при свете костра принялся пришивать галуны на гоцевские обшлага. Уговор дороже денег.

6

Наш обоз догнал батальон только на перевале, где тот должен был построить укрепления для горных стрелков. Горная дорога представляла собой сплошной серпантин с пологим подъемом: километр вправо – три километра влево и наоборот. С одной стороны обтесанная гора, с другой – крутой склон до нижнего витка серпантина. Но это была дорога, построенная людьми, а не горная тропа. На ней вполне могли разъехаться без напряжения две повозки, следующие в разных направлениях. Как представишь себе, сколько сюда вбухано ручного труда, так страшно становится.

– Десять лет эту Горно-винетскую дорогу строили, – пояснил мне юнкер Клевфорт, когда перед сном мы вместе любовались красивым горным закатом. – Она имела статус общеимперской стройки под личным патронажем императора. Все для того, чтобы не возить южные товары морем в обход всего континента, да еще чужими кораблями. Хотя бы только для южных районов страны. Да, ты прав, ручками всё, ручками возвели, а горы рвали черным порохом. Поначалу сюда согнали каторжан, но потом поняли, что те будут ее строить до возврата богов. На этой дороге и родились военно-строительные батальоны. Как раз реформа прошла о всеобщей воинской повинности, а требования к человеческому материалу в боевых частях повысилось. Куда-то надо было деть толпу безграмотных призывников, желательно с пользой. Но теперь нас будут использовать не только для строительства таких стратегических объектов в тылу, но и для полевой фортификации – как говорят штабисты, готовить так называемые «заранее подготовленные позиции».

– Осмелюсь спросить, господин юнкер, а какова ваша инженерная специальность? – задал я давно меня интересующий вопрос.

– Я архитектор от фортификации, а товарищ мой будет инженер по возведению военных зданий и сооружений. Через год, когда дипломный проект в академии защитим, – не чинясь, ответил Клевфорт. – Просто пойти производителем работ на стройку мне семья бы не дала. Даже под офицерскими петлицами. Невместно старой имперской аристократии иметь дело с грязной стройкой, как простому купцу-подрядчику. А архитектор – это даже где-то благородно, – засмеялся он. – Замки там проектировать… Воздушные на песке. Романтика рыцарских времен. Что еще хочешь спросить, я же твой вопрос в глазах вижу?

– На присяге наш маркграф сказал, что мы можем в армии бесплатно обучиться грамоте. Это правда? – выпалил я.

– Истинная правда, Савва. Как обустроимся, так и начнем заниматься с теми, кто желает. Это наша юнкерская обязанность помимо инженерной практики. А когда нет юнкера, то все зависит от желания офицеров роты взять на себя такую дополнительную нагрузку. Как прибудем в расположение, так денька через три-четыре подходи, что-нибудь придумаем. Только учти, вся учеба будет за счет твоего свободного времени, которого у солдата и так негусто. Так что большого наплыва в классы я не ожидаю.

– Тогда не забудьте, господин юнкер, – столбил я халяву, – я первый на очереди за грамотой. Не только рецкой. Желательно было бы мне еще и общеимперский язык освоить.

– Желаешь сделать карьеру после получения гражданства? – поднял юнкер бровь.

– Карьеру? – удивился я. – Не думал пока над этим. Я кузнец, пока меня это устраивает, раз мои изделия востребованы.