Горелом

Дом номер двенадцать выходил окнами на реку Серебряну и на остров, что делил русло. Отсюда даже можно было рассмотреть лохматую рыжую гриву парка на набережной и далекий разваленный мост. А хорошо бы там сейчас пробежаться, ни о чем не думая…

Ян тоскливо вздохнул и обратился к дому.

Когда-то здание принадлежало, скорее всего, аристократическому семейству, но позднее его отдали под квартиры. Большие, нелепые и холодные. Опять парадное — длинное и сквозящее, словно ущелье в горах. Сверху хлопнула дверь, и мимо Яна, нагнув голову, торопливо прошмыгнула женщина, прижимающая к груди прозрачную папку. Через пластик просматривались черно-белые снимки. Еще одна женщина, такая же унылая, словно стертая монета, неподвижно стояла на лестнице, крепко вцепившись в поцарапанные деревянные перила.

Пришлось ее обогнуть. От женщины пахнуло бедой, как крепкими горькими духами. Ян даже дыхание задержал.

На лестничной площадке на корточках сидел насупленный подросток в кепке, надвинутой на нос, рядом подпирал стенку хмурый менеджер в дорогом костюме, и нервно переминался длинный тип неопределенного возраста и социального статуса. У самой двери с номером три топталась бабуся, бесцеремонно пытавшаяся заглянуть в щель почтового ящика.

Ну вот, встревожился Ян, всматриваясь в старушку, как в дремлющую дворнягу. Кто его знает — то ли хвостом едва шевельнет, то ли лаем обложит.

— Здесь очередь, юноша, — строго сообщила старушка, почуяв его взгляд и оборачиваясь. — За мальчиком будете… — она с сомнением посмотрела на женщину, застывшую на лестнице. — Или вон за той дамой… Вы на прием-то записаны?

— Я не на прием. Здесь живет моя знакомая.

— Все так говорят, — засмеялась старушка. — Когда хотят без очереди.

— Ее зовут Амилия.

— Кто ж не знает, как ее зовут? — искренне удивилась старушка.

Пацан приподнял козырек, рассматривая Яна. Мужчина в костюме пошевелился. Ян не стал выяснять, что им пришло в голову, а резко постучал, протянув руку над плечом приставучей старушки. К счастью, незапертая дверь распахнулась от первого же толчка.

— Куда?! — возмутились вслед.

Хм… До чего ж похоже на его собственное жилье. То же пространство без внутренних перегородок, только мебели почти совсем нет. Поэтому здесь солнечно и чисто.

— Я могу вам помочь? — сидевшая на подоконнике коротко стриженная девушка подняла голову. Голос у нее оказался сильный, хотя и негромкий.

Напротив девушки на стуле плакала очередная женщина, и на появление постороннего она никак не отреагировала.

— Только, если вы и есть Амилия Стах.

— Тогда подождите, пожалуйста…

Надо же… А Ян почему-то ждал, что встретится с дамой немолодой. Обычно фальшивые избавители норовят обрести вид значительный. Кто поверит молоденькой девице? Впрочем, кто поверит ничуть не более солидному парню, вроде него самого? Только тот, кому деваться некуда.

Ян не ушел, но на него больше не обращали внимания. Женщина шумно сморкалась, всхлипывала в прижатый к губам платок. Через истерзанную ткань доносилось невнятное:

— …не смогла уберечь… такое горе… младшая сестра, я должна была за ней смотреть, да недоглядела…

Девушка что-то отвечала, почти беззвучно, но женщина ее прекрасно слышала и, кажется, впитывала слова жадно, как губка. Поначалу буквально раздавленная свалившимся на нее несчастьем, она на глазах оживала. И вот всхлипывания стали реже. Еще минута — плечи распрямились. Потом она уже смотрит прямо в глаза собеседнице, словно боясь, что та исчезнет.

Что хозяйка квартиры ей обещала? Ян невольно прислушался:

— …дам вам адрес, там замечательные врачи… Минуту! — Амилия прошла мимо незваного гостя, глянув мельком, затем вернулась обратно уже с блокнотом, в котором что-то записала.

— Я читала, что наркоманов невозможно вылечить, — женщина покорно взяла вырванный из блокнота листок и воодушевилась настолько, что попыталась спорить. — И она не хочет…

— Она хочет, — твердо возразила Амилия Стах. Место на подоконнике она заняла привычно как птица — излюбленную ветку. — Я с ней разговаривала. Теперь ваша очередь.

— Я уже столько переговорила… Она не слышит.

Девушка обронила несколько слов. Женщина торопливо закивала. Она вцепилась в свою надежду, как в спасительный круг.

— Я обещаю, что все будет хорошо, — Амилия Стах прикоснулась к руке собеседницы.

Зачем она это делает? Ян едва зубами не скрипнул от раздражения. Зачем обещать то, на что не можешь повлиять? Он не выносил наркоманов. Их беда — вязкая, губительная, как трясина, настолько переплетенная с личностью самого страдальца, что отделить одно от другого почти немыслимо.

Однако женщина действительно повеселела. То ли поверила, то ли вдохновилась решительностью в голосе собеседницы, но сгорбленные, напряженные плечи оттаяли, и даже движения стали спокойнее, без болезненной суетливости.