Горечь

— Это один из твоих приёмов соблазнения? — прошептала я, не желая спрашивать прямо о том, что он делает в компании девушек.

Он покачал головой.

— Я чувствую это, только когда я с тобой.

— О… — Я закусила нижнюю губу, обдумывая его ответ. — И что это? — спросила я его, когда не придумала никакого объяснения. — Что это значит?

Он какое-то время колебался, будто не знал, что ответить.

— Я не знаю, что это значит.

— Нет, знаешь, — сощурила глаза я.

Он снова наклонился, провел челюстью по моей щеке, а затем двинулся к моему уху.

— Я думаю, это просто означает, что наши души счастливы, когда мы рядом друг с другом, — прошептал он тем хриплым голосом, которым мог говорить только он один.

В груди сердце исполнило сальто.

— Как родственные души или типа того? — спросила я, наблюдая, как он напряг мышцы челюсти.

— Возможно. — Он отстранился и посмотрел на меня непроницаемым взглядом.

— Ты, правда, в это веришь?

— Что наши души могут распознать свою вторую половинку?

Я кивнула.

— Что люди встречаются в нашей жизни не просто так, и это не чистая случайность? — продолжил он, подбираясь ближе к сути.

Я нетерпеливо сглотнула и снова кивнула.

— Да, я в это верю, — ответил он, не сводя с меня глаз. — Я во многое верю.

— Да? Например? — улыбнулась я, совершенно им очарованная. Внезапно, мне захотелось узнать об этом все-все-все. Я хотела, чтобы он говорил и говорил, до последнего словечка в английском языке.

— Я верю в тебя. — Он поцеловал меня снова, на этот раз крепче. — Что ты станешь силой, с которой придется считаться.

— Я? — хихикнула я, уверенная, что он просто меня утешает. — Да я же боюсь собственной тени.

— Боишься или нет — не важно. — Он пожал плечами, будто это было просто мелочью. — Это не остановит тебя на пути к твоей цели. Все чего-то боятся, Джемма. Это не означает, что ты слаба. Это означает, что ты жива. Нужна смелость, чтобы бояться, но несмотря ни на что — делать.

— Ты так считаешь? — я об этом в таком ракурсе не думала.

— Я знаю. — Он заправил выбившуюся прядь мне за ухо и коснулся большим пальцем моей щеки.

Я с лёгкостью могла влюбиться в него от того, как он смотрел на меня. Так, будто я была чем-то особенным, чем-то, что стоит борьбы.

— Ты стоишь, — ответил он с абсолютной убеждённостью. Он наклонился ниже и поцеловал в губы так нежно и легко, как само касание ангельского пера. — В тебе есть свет, но ты его не видишь. Этот свет прогоняет в людях тьму и манит их к тебе. Это одна из вещей, которые я люблю в тебе, — прошептал он, от чего по рукам пошли мурашки, — но это и то, что пугает меня больше всего.

— Почему это пугает тебя? — спросила я, смущенная его признанием.

— Я вижу как ты влияешь на людей… на таких, как Доминик. — Он медленно моргнул и сосредоточенно свёл брови. — Я совру, если скажу, что от этого не нервничаю.

— Я могу справиться с Домиником.

— А если бы не могла? — Его челюсти сжались, когда какая-то неприятная картинка промелькнула у него в мыслях. — Я уничтожу его, если он хоть когда-нибудь ранит тебя. Если это сделает любой…

— Никто не причинит мне боль, — я быстро оборвала его, пытаясь перевести разговор в более позитивное русло. Не важно, что ни он, ни я не верили в это. Я чувствовала, что ему не стоило произносить те слова, как будто небеса могли услышать их и воплотить в жизнь.

Трейс поморщился.

— Хотел бы я уничтожить всё плохое в твоей жизни. И дать тебе то, что ты действительно заслуживаешь.

Я крепче обняла его. Хотела того же и для него. Для нас обоих.

— Возможно, когда всё закончится, мы сможем уехать в какое-то милое местечко. Куда-то далеко отсюда, где никто нас не знает и солнце никогда не садится. Огоньки в его синих глазах заставили мое сердце трепетать.

— Ты знаешь такое место?

— Если да, то ты пойдёшь со мной? — спросил он, а его величественные глаза наполнились необузданной надеждой и ранимостью, которые мне редко доводилось видеть.

— С тобой — хоть на край света. — И это было правдой.

Похоже, что это были самые правдивые слова, которые я когда-либо говорила.

27. Драконья кровь

Меньше чем через двадцать четыре часа я снова вернулась в дом Калеба, но уже без Трейса. Я стояла на крыльце и ждала пока Калеб мне откроет. Когда я уже хотела уходить, он показался в дверной проёме. На нем не было ничего, кроме белого полотенца, а бусинки воды каскадом падали с его мокрых, взъерошенных волос. Я раскрыла от удивления рот.

Просто прекрасно, что он cпортсмен.

— Привет, Блэкберн. — Он отступил, чтобы дать мне войти. — Подожди минутку, я переоденусь. Я только из душа.

Я попыталась сказать «оно и видно», но получилась какая-то тарабарщина. Черт, уже язык заплетается. Поэтому я просто кивнула.

Оказавшись внутри, я прошла на кухню и взяла себе стул, который стоял у стола, на котором только несколько часов назад громоздились бочонки с выпивкой и красные пластиковые стаканчики. А теперь здесь лежали учебники и распечатки с домашкой. Калеб ни за что не сумел бы убрать всё это сам, особенно за столь короткое время. Наверное, нанял службу уборки… ну или воспользовался волшебной палочкой.