Горе побеждённым

 - Ты не смеешь так говорить, дурак, – загремел в ответ Собакин. – Возомнил о себе больно много. Не сравнивай Орден с теми силами, которые рвутся к власти с далеко не гуманными целями. Только единая мировая система управления сделает войны невозможными и даст равные права всем людям.

 - Равнять всех будете? –  съязвил Спиридон. – Уж и ножницы приготовили?

 - Пойми, мир надо изменить ради самого мира. На земле много несправедливого и есть вещи, которые мы можем исправить, чтобы облегчить судьбу тех, кто в этом нуждается. Мы стоим на пороге 20-го века, который грозит поломать нашу жизнь, если мы её не изменим к лучшему. Я не ратую за всеобщее благоденствие, но достойная жизнь должна быть у всех  людей без исключения, иначе, человек будет считать себя несправедливо обделённым и всегда бунтовать. Монархии сами загоняют себя в угол.

 - Однако, как быстро они вас обработали! Что, уже «очистились от скверны предрассудков»? С каких пор у потомка из королевского рода Стюартов и старинного рода бояр Собакиных появилась такая нелюбовь к монархиям? Вы сами не верите тому, что говорите! 

 - Зачем ты затеял этот никчёмный разговор, Спиридон?

 - Откажитесь от них совсем. Перейдите на сторону своей родины. Будьте честны по отношению к самому себе. Много лет назад вы совершили искренний поступок – уклонились от зла. А теперь возвращаетесь к ним опять. За что погиб ваш отец? За грызню между собой крупных кланов в борьбе за власть, а не за равенство народов. Это цена его жизни? Теперь ваш черёд, а потом придёт черёд вашего сына. Такую судьбу вы ему готовите?

 - Я же нарочно прочитал вам письмо деда. Пойми, я теперь не один. Оставаясь здесь, я обрекаю не только себя, но и свою семью на гибель. Мне надо выполнить свой долг перед дедом – сохранить наш род.

 - Вашему предку удалось уйти от судьбы. Почему бы не попробовать сделать то же самое и вам. Сознание своей правоты увеличивает силы и даёт нужную сметливость для преодоления трудностей, – настаивал Канделябров.

 - Это чьи слова?

 - Мои.

 - Мне надоел этот разговор. Ты что, мне изменяешь?

 - Нет, – твёрдо ответил Спиридон. - Я вам предан, но скорблю о вас, как о покойнике.

 - Перестань трепать мне нервы. И так тяжело.

 - Одумайтесь. Я знаю очень достойных людей из нашей разведки. Она организована, как противовес скрытой агрессии Запада. Можно связаться с ними.

 - Ты говоришь об Имперской разведке?

 - Точно так. Вы о ней знаете?

 - Разумеется. А ты откуда  знаешь такие секреты?

 -  Старые связи, – замялся Спиридон.

 Оба помолчали.

 -  Недооценил я тебя. Ты оказывается - тёмная лошадка, – проговорил Собакин.

 - Не темнее вас.

 Они опять замолчали.

 - Меня убьют, Спиридон. Тебе не жалко будет старого товарища?

 - Я вам предлагаю выход. А так-то – хуже. За Катерину Павловну не беспокойтесь. Укроем  – ни одна живая душа не сыщет.

 - Нет, я её хочу увезти заграницу. Хорошего здесь ждать нечего.

 - А там что?

 - Там, Спиридон, у меня денег в несколько раз больше, чем здесь.

 - Что ж, это ваше окончательное решение?

 - Я ещё подумаю.

 Ипатов опрометью бросился на своё место. Хлопнула дверь и перед молодым человеком появился Канделябров.

 - Приохотил  я тебя, балбеса, к плохому. Прежде, чем подслушивать, ты бы научился сначала носом не шмыгать. Благодари Бога, что сейчас не до тебя, а то бы я врезал тебе по первое число.

 Александр Прохорович усиленно закрутил ручку арифмометра, притворяясь, что весь поглощён работой.

                                                                                 ***

   Нервное  напряжение, царившее в доме Собакина, достигло наивысшего накала. Обитатели голубого особняка разъединились. Каждый в одиночку переживал преддверие перемен. Катерина Павловна не выходила из своей комнаты. Отец Меркурий тоже затворничал.  Канделябров почти ни с кем не разговаривал и даже любимого кота выкидывал пинками из кухни. Бекон тихонько бегал жаловаться хозяйке, хотя ему было строго-настрого запрещено  шляться на второй этаж. Ипатова никто не замечал, как если бы его и не было. Никчёмность сильно угнетала молодого человека. В кошмарных видениях помощника маячила скорая отставка.

 «Если граф Брюс не соврал насчёт будущего – куда же мне податься? Пойду на войну. А как же маменька?»

 Возвращаться к дяде в полицейскую часть не хотелось. Вдруг ему вспомнилось, с какой надеждой на будущее он шёл наниматься на службу к Собакину.

 «Как я был счастлив, что он меня взял! Какой мир мне открылся! – думал Ипатов. – А сейчас? Этот мир давит, сжимает обручем голову и не даёт спокойно спать. Может лучше жить, как большинство, одним днём, в блаженном неведении?».

                                                                           ***

    Канделябров позвал всех к столу. Ели вяло. Уж на что Александр Прохорович – любитель покушать, а и тот – поковырялся в тарелке с отличным жарким и всё. Отцу Меркурию Спиридон и вовсе подал пустой чай с чёрным хлебом. Батюшка только мёдком и соблазнился.

  Вильям Яковлевич решил немного расшевелить своих домочадцев: