Гордый наш язык…

Кроме логики смысла в слове образовалось значение, связанное с отношением нашим к тому, что обозначено словом. В каждом отдельном случае для нас важно именно положительное начало, с него ведется отсчет, оно находится в центре нашего внимания. Ведь точно так же степени силы, красоты, ума открываются словами, выражающими положительную крайность: сильный, красивый, и т. д. А поскольку качественно — всегда хорошо, то и публицистика воспользовалась этим коренным свойством русского языка, под ее воздействием прежде разговорная форма все увереннее становится литературной.

Масштабный

Сначала два суждения ревнителей безусловной правильности русской речи.

«Масштаб — отношение длины линии чертежа к ее действительной длине; поэтому непонятно слово масштабность, которым изобилуют страницы газет».

«Очень любят наши журналисты слово крупномасштабный; судя по применению, в их понимании это тот же крупный, но еще и солиднее».

Нельзя не согласиться с этим. Открываешь свежий номер еженедельника «За рубежом», и рядом стоят в переводе с немецкого «крупномасштабные проекты», а в переводе с английского «полномасштабное соперничество». Не в тех ли языках истоки невероятных для русского языка слов?

В петровские времена из немецкого пришло слово мачтаб, маштап, которое только к 1847 году установилось в своем написании и произношении, то есть стало русским. Уже в XX веке стали развиваться переносные значения слова, и самым распространенным из них оказалось размеры, размах. То же случилось и с прилагательным: уже В. И. Даль отметил масштабный как относящийся к масштабу, но лишь в 1940-е годы развилось значение обширный, больших размеров: например, масштабное предприятие. В конце 1940-х годов появились: масштабно — с большим размахом, масштабность — свойство значительного, масштабного. Эти слова пришли из речи актеров, архитекторов, публицистов.

Понятен смысл переноса значения: отношение размеров на чертеже к действительным размерам на местности поражает несоответствием между реальной величиной и условным контуром, «поражает масштаб». Важна не сама вещь, а ее отношение к другим вещам, и на этом-то отношении и останавливается внимание говорящего. Достоинство, качество или полезность определяются общей системой ценностей (масштабом), системностью. Масштабность как свойство чего-то для современного языкового сознания важнее масштаба как меры.

Но коль скоро новое значение слова масштаб стало всеобщим, в силу вступает другое свойство языка. Масштабно — много, крупно, широко, и в разговорной речи возникает стремление уточнить характер масштабности; появляются крупномасштабный, полномасштабный, широкомасштабный, которые ни в одном толковом словаре не поминаются, потому что созданы на этот момент, с разных сторон уточняя характеристику основного корня слова. Подобные уточнители всегда появляются в момент, когда новое слово или значение только-только входят в литературный язык; это как бы стежки, которые пристегивают основной смысл слова масштабный к разным по смыслу текстам и тем самым готовят включение нового значения в литературный канон. Обычно такая подготовительная работа ведется в письменной форме речи. Помогает здесь и взаимодействие с близкими по смыслу, но хорошо известными словами. Например, крупномерный в словарях указано, а крупномасштабный — нет. Разница между этими словами в том, что характер отражаемых ими действительных размеров разный: предмет может быть крупномерным, а явление — крупномасштабным. Происходит переключение внимания с конкретного на все более отвлеченное, в чем также нуждается современная книжная речь. Но парадоксальность в том, что при этом забыто значение слова масштаб. Ведь чем «крупнее» масштаб карты, тем, наоборот, мельче местность и предметы на ней. Говорить о крупномасштабном, подчеркивая значительность его размеров, — абсурд. Логический смысл выражения прямо противоположен словесному «полный» или «широкий» масштаб вообще чепуха, если уж вдуматься в значения этих слов. Выходит, главное тут вовсе не логика смысла, а выразительный образ, и в образе этом «ведет» русское определение: крупный, полный, широкий… Опять мы стоим перед необходимостью как-то согласовать эмоциональный образ с логикой мысли.

Оптимальный, экстремальный…

«Так ли уж необходимы в нашей речи многочисленные иностранные слова? Особенно убийственно звучат всякие максимальный, оптимальный, экстремальный» — такое мнение доводится слышать часто.