Гордость и предубеждение

Джейн тотчас же подошла к нему и, поблагодарив за доброту, поцеловала.

– Ты хорошая девочка, – добавил он, – и мне весьма отрадно сознавать, что твоя жизнь будет устроена так, как ты этого хочешь. Я уверен, что вы прекрасно уживетесь друг с другом, ибо каждый из вас настолько уступчив, что никогда не даст повода для обиды; настолько доверчив, что этим, возможно, даже начнет пользоваться прислуга; и настолько щедр, что вам не хватит никакого дохода.

– Надеюсь, что здесь вы ошибаетесь, папа. Неблагоразумие и беспечность в вопросах, касающихся денег, лично для меня были бы непростительны.

– Как не хватит никакого дохода?! – возмутилась его жена. – Дорогой мой мистер Беннет, что это вы такое говорите? Да разве вы не знаете, что в год он имеет четыре или пять тысяч? А то и больше! – Затем, обратившись к дочери, она продолжила чуть сдержаннее: – Ах, Джейн, я так счастлива! Боюсь, что сегодня ночью я не смогу сомкнуть глаз ни на минуту. А ведь я знала, что дело кончится свадьбой. Я всегда говорила, что не зря ты у меня такая красавица. Помню, что, как только в прошлом году он впервые появился в Хертфордшире, я уже тогда подумала, какой замечательной вы могли бы стать парой. Ах, он самый красивый молодой человек из всех, что я видела!

Понятно, что о Лидии, Уикеме и обо всем, связанном с ними, она тут же забыла. Отныне любимой дочерью стала Джейн; и, кроме нее, миссис Беннет больше никто не интересовал. Младшие же сестры тем временем начали наводить справки о доме, в котором очень скоро Джейн должна была стать полноправной хозяйкой.

Мэри больше всего на свете хотела бы получить доступ к библиотеке Незерфилда, тогда как Китти переживала о том, часто ли зимой будут устраиваться там балы.

Естественно, теперь Бингли захаживал в Лонгбурн каждый день, появляясь, как правило, еще до завтрака и всегда задерживаюсь до самой ночи. Бывало, правда, что время от времени его привечали на обед какие-нибудь соседи, чем, кстати, вызывали бурю негодований со стороны миссис Беннет; и в таких случаях он обычно ненадолго оставлял их, поскольку чувствовал себя обязанным принять приглашение.

С этих пор сестрам редко предоставлялась возможность побеседовать друг с другом, так как, пока Бингли находился в гостях, все свое внимание Джейн уделяла только ему. Тем не менее, Элизабет обнаружила, что иногда она все-таки нужна им обоим, особенно в часы разлуки, без которой, разумеется, не обходятся ни одни отношения. В отсутствие Джейн Бингли всегда обращался к Элизабет, общение с которой доставляло ему, безусловно, немало удовольствия; а когда уходил он, то Джейн не убивалась в одиночестве и коротала время весьма схожим образом.

– Он меня просто осчастливил, – сказала она однажды вечером, – когда сообщил, что не имел ни малейшего понятия о том, что весной я была в городе. А ведь я даже не предполагала, что он может не знать…

– Лично я в этом никогда не сомневалась, – ответила Элизабет. – Однако же, как он сам объясняет свое неведение?

– Он считает, что все это проделки сестры, которая не очень дружна с ним с тех пор, как его выбор пал на меня; и это неудивительно, ведь Кэролайн уверена, что он мог бы найти себе куда более интересную спутницу жизни. Однако, когда она увидит, что ее брат счастлив со мной, то, надеюсь, успокоится, и наши отношения наладятся; хотя того, что они когда-либо обретут прежнюю доверительность, я обещать не могу.

– Браво, Джейн! – воскликнула Элизабет. – Я еще ни разу не слышала, чтобы ты говорила так решительно и непреклонно. Честное слово, Джейн, мне было бы стыдно за тебя, если бы ты вновь пала жертвой притворного расположения мисс Бингли.

– Лиззи, ты не поверишь, но, уехав в прошлом ноябре в город, он действительно любил меня и не хотел возвращаться лишь потому, что был убежден, будто я к нему абсолютно равнодушна.

– Конечно, поступив так, он совершил небольшую ошибку, однако ее можно списать на его чрезмерную скромность.

Это замечание подтолкнуло Джейн к признанию того, что Бингли на самом деле является очень робким и застенчивым человеком, который к тому же довольно часто недооценивает собственных положительных качеств.

Помимо всего прочего, Элизабет было приятно отметить, что Бингли, в конце концов, не раскрыл ту роль, которую сыграл в этом деле его друг; ведь, какой бы великодушной и всепрощающей ни была натура у ее сестры, если бы она узнала об этом обстоятельстве, то отнеслась бы к своему избраннику с предубеждением.

– Я определенно самая счастливая из всех смертных! – вновь воскликнула она. – Ах, Лиззи, почему же так повезло только мне одной? Как бы я хотела, чтобы у тебя тоже все сложилось удачно! Если бы нашелся еще один такой же человек, как Бингли!