Гордячка

Графиня оглянулась, и выражение ее лица смягчилось, когда она увидела детей, неуверенно стоявших в дверях. Заметив, что Лайм вот-вот расплачется, она раскрыла объятия, и малыш бросился к матери.

Сэйбл медленно подошла к кровати и остановилась, глядя на отца.

– Подойди ко мне, дочка! – велел отец. – Я пока еще не на смертном одре!

Его зловещий тон мог бы обеспокоить кого-нибудь другого, но Сэйбл с радостью подчинилась. Она наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку.

– О, папа!.. – прошептала она. – Мы так боялись, что ты покалечился!

– Со мной все в порядке, – прохрипел граф, растроганный слезами, блеснувшими в глазах дочери.

– Нет, не все в порядке! – жестко сказала графиня, озабоченно глядя на мужа поверх растрепанной головы Лайма. – Доктор Пенджелли сказал, что тебе необходимо полежать не менее двух недель, и я намерена проследить, чтобы его указание неукоснительно выполнялось.

– Совершенно верно, ваша милость, – согласился врач, одобрительно взглянув на Рэйвен, которая сидела подле мужа, держа сына на коленях. – У вас повреждены нервные окончания на спине. Чтобы они полностью восстановились, вам необходимо отлежаться.

Сэйбл почувствовала огромное облегчение, когда увидела ироничную ухмылку, с которой отец взглянул на доктора.

Страх, не покидавший ее с того момента, когда случилось несчастье, начал исчезать. Не может быть, чтобы он плохо себя чувствовал, раз сохраняет бодрость духа.

– Отец! – Нед устремился к ложу отца. – Паррис сказал, что ты здоров.

– Он будет здоров, если выполнит предписания доктора Пенджелли, – с укором в голосе проговорила графиня. Сэйбл заметила, что мать по-прежнему очень бледна, и поняла, что и она напугана случившимся.

– Простите, миледи. – В дверях стоял Паррис. – Мистер Блэкберн просит разрешить ему выразить сожаление в связи со случившимся.

– Я поговорю с ним, Паррис, – ответила Рэйвен, поднявшись с Лаймом на руках. Ее взгляд остановился на лице мужа. – А теперь вам следует поспать, милорд, – добавила она властным тоном, означавшим, что она просит всех, кроме доктора Пенджелли, последовать за ней.

– Ты узнал, как это случилось? – тихо спросила Сэйбл брата, когда они начали спускаться по лестнице.

– Судя по всему, Уайклиф пытался обойти отца и, преградив ему дорогу, оттолкнул его. Де Кер упал и увлек за собой коня Уайклифа.

Сэйбл пристально взглянула на Неда:

– Ты думаешь, он это сделал преднамеренно?

Нед, ожидавший ее прямого вопроса, покачал головой:

– Все, с кем мне удалось переговорить, считают, что это случайность, а сам Уайклиф убит горем в связи с тем, что его жеребца пришлось пристрелить. Так что не думаю…

Но по выражению его лица было заметно, что он не уверен в том, что говорит. Что касается Сэйбл, то, конечно же, Уайклиф Блэкберн был неприятен ей как соискатель ее руки, но у нее не имелось никаких оснований подозревать его в том, что он нарочно пытался покалечить ее отца. «С какой целью? – спрашивала она себя. – Чего он мог бы этим добиться?» Сэйбл пыталась объективно оценить случившееся, но так и не смогла найти оснований для того, чтобы заподозрить Уайклифа в преднамеренной попытке покалечить отца. Просто Уайклиф – азартный спортсмен, он пренебрег всякой осторожностью, жаждая первым пересечь финишную черту.

Осаждаемая этими мыслями, Сэйбл шла за Недом и Лаймом через вымощенный булыжником двор к конюшне, где Сэм, весь в испарине, делал припарки Де Керу. Норовистого жеребца с трудом удерживали два покрасневших от натуги грума, и Сэйбл поспешила погладить шею возбужденного животного, чтобы успокоить его.

– Конь очень плох? – с тревогой спросил Нед.

– Все поправимо, парень. – Своими большими заскорузлыми пальцами Сэм ловко расправил широкую повязку. – Хорошие припарки, отдых и горячие отруби поставят его на ноги через недельку. А как его милость?

– Хороший отдых и горячий супец Перри через недельку тоже поставят его на ноги.

Глаза Сэма блеснули:

– Рад слышать!

– Как нехорошо со стороны коня Уайклифа, – тихо сказала Сэйбл, похлопывая глянцевую шею Де Кера, который уже успокоился, хотя еще и прядал ушами.

Сэм поджал губы.

– Нет никаких оправданий безответственной езде, – заявил он; было очевидно, что он осуждает виновника происшествия.

Братья остались в конюшне, чтобы помочь Сэму. Сэйбл же направилась к дому. Большинство гостей уже собрались во дворе и готовились к отъезду. Не желая ни с кем разговаривать, девушка устремилась к черному ходу.

– Сэйбл, леди Сэйбл, подождите!

Услышав голос Уайклифа Блэкберна, Сэйбл вздрогнула – менее всего ей хотелось видеть именно его. Она оглянулась и тотчас же почувствовала себя неловко, увидев грустное лицо Клифа. Над глазом у него была ссадина, а вся одежда – в пыли и грязи. «Действительно, не похоже на то, что этот человек намеренно сорвал конные состязания», – решила девушка.

– Я собирался улизнуть через этот ход, – признался он, остановившись перед ней. – В данный момент друзья вашего отца меня не очень-то жалуют.

– О, Клиф, вашей вины в случившемся нет! – воскликнула Сэйбл. – Все понимают, что это был несчастный случай.

Его лицо просветлело.