Горбун

Теперь я стояла рядом с мистером Чарльзом и видела, что дурные предположения не покинули датчанина, а углубились и, наверное, приняли правильное направление, потому что говорил он, еле шевеля дрожащими серыми губами, лишь бы оттянуть время, отдалить неизбежный момент, когда подтвердятся его подозрения. Впрочем, я домысливала за Ларса, а его состояние, может быть, объяснялось только реакций на нервное напряжение, которое охватило его внезапно и так же внезапно отпустило.

— Как я испугалась! вздохнула Ира, бледностью соперничавшая с любимым.

— Но что же произошло? — беспокойно спрашивал Ларс. — Почему здесь полиция?

Дружинин хранил молчание, жёстко поглядывая Ларса. Если у него были свои счёты с писателем, то теперь он сводил их, и это было низко и подло.

— Леонид, что случилось? — почти шептал датчанин.

Леонид! Когда-то я находила, что это имя подходит Дружинину благодаря интеллигентности, мягкости, доброте, но теперь мне казалось унизительным, почти кощунственным, что страшного, жестокого, злобного горбуна зовут так же, как звали моего брата.

Я не могла дольше терпеть мучения датчанина.

— Сюда заезжали Нонна и Петер с дочерью, — сказала я.

Ларс поднял на меня измученные глаза и жадно ловил каждое слово.

— Мы уехали, а Нонна осталась, — продолжала я. — А когда я вернулась…

Продолжение мне не давалось.

— Там, где должна была лежать Жанна, лежала ваша жена, Ларс, — холодно закончил горбун.

Ира вскрикнула и закрыла лицо руками, а Ларс долго оцепенело стоял на одном месте, потом застонал и с трудом добрался до кресла. Он не плакал, не причитал, но его молчание и неподвижность говорили обо всей безысходности его горя.

В это время появился Петер. Он растерянно посмотрел на горбуна, лицо которого приняло скорбное выражение, на Ларса, на Иру и, наконец, на меня. Мистер Чарльз кратко и тихо попросил Петера помочь Ларсу, а сам отвёл меня в сторону, чтобы хотя бы не мешать, если принести утешение мы не могли.

Петер подошёл к своему родственнику, и Ира, опомнившаяся от потрясения, подсела к Ларсу с другой стороны, в чём-то убеждая его и проявляя нежность и терпение. Мы с мистером Чарльзом молча смотрели на них, сознавая своё бессилие. Горбун подошёл к нам, и я подумала, как это ни странно, что волею судьбы я постоянно нахожусь рядом с убийцей, когда есть свидетели и поэтому я в безопасности, но, когда преступнику ничто не мешает осуществить свои планы, меня не оказывается в ожидаемом месте или появляется неожиданный свидетель. А Дружинин с грустью и сочувствием смотрел на меня, что было для меня едва ли не более невыносимо, чем откровенная ненависть, которая прорывалась у него в присутствии Ларса. Он почувствовал моё отношение к нему или боялся, что не сможет до конца выдержать роль и чем-нибудь выдаст себя, поэтому отошёл и не мучил меня своим присутствием и необходимостью притворяться.

Мистер Чарльз заговорил. Половину слов я не понимала, смысл ускользал от меня, но тембр его голоса и интонация действовали на меня как успокоительное. Я бы так и продолжала стоять около него, но приехал Хансен, и его появление вырвало меня из состояния бессмысленного покоя.

Дружинин обрисовал перед ним картину происшедшего, полицейский задал мне все необходимые вопросы, а потом увёл меня в сад и там расспросил очень подробно, заставив вспомнить в малейших деталях, кто и когда приезжал в это утро, что говорил, во что был одет и как себя вёл. Потом он осторожно вернулся к убийству, попросив указать, сколько времени я пробыла в доме, пока не вышла за Нонной и не нашла её тело.

Какой пыткой было для меня рассказывать малейшие подробности и умалчивать о такой важной улике, как ключ, потерянный Дружининым, найденный мной и мной же возвращённый убийце. Мне было стыдно за свою глупость или, точнее, за своё помешательство, я не смогла бы объяснить своего поступка, поэтому я не в силах была в нём признаться.

Однако умница-полицейский что-то подозревал, потому что особое внимание обратил на визиты горбуна, утренний и вечерний.

— Вы говорите, что он приезжал вместе с родственником, а в парке лорд Олбермейль был один? — пожелал уточнить он.

Но и я желала быть абсолютно точной.

— Я сказала, что видела только лорда Олбермейля, но не утверждаю, что господина Дружинина не было поблизости или он не ждал его в машине.

Сложный оборот с двойным «не» вызвал лёгкую заминку, быстро и без моей помощи преодолённую, поскольку смысл напрашивался сам собой.

— Ясно, — кивнул Хансен. — Наверное, вы пережили большое потрясение, Жанна. Жаль, что я не мог приехать сразу же. Я провожу вас в гостиную, а мне бы хотелось поговорить с Ириной.

Хансен провёл классический допрос свидетелей, побеседовав с каждым наедине, а потом, вместо того, чтобы арестовать горбуна, распрощался с нами и уехал, оставив полицейских и пообещав прислать им смену.