Горбун

Постепенно первое потрясение, подкосившее Ларса, проходило, но на смену ему должна была придти тупая ноющая тоска. Одно было хорошо: что рядом с ним была Ира. Я впервые порадовалась за их связь, которую раньше осуждала. Всё-таки сознание, что есть человек, который тебя любит и готов разделить с тобой горе, очень утешает.

— Я поеду, — слабым, болезненным голосом проговорил писатель.

— Я с тобой, — решительно сказала Ира. — Жанна, ты не будешь против, если я тебя оставлю?

— Конечно, нет. Поезжай. И не волнуйся: у входа полицейские.

— Не надо, — попробовал отказаться тот, но переубедить Иру было невозможно.

Ларс покорно и понуро пошёл вслед за ней, забыв попрощаться, а в мою сторону даже не взглянув, за что лично я не могла его осуждать.

Петер вызвался их проводить, попрощавшись со всеми и особенно сердечно со мной, принеся свои соболезнования по поводу смерти моей подруги, и тоже покинул комнату. Я сообразила, что осталась наедине с преступником и его дядей, но, к счастью, переглянувшись, они решили меня покинуть.

Перед уходом мистер Чарльз спросил, не привезти ли мне Денди.

— Опасность вам не грозит, раз у дома дежурит полиция, но с ним вам не будет так одиноко, — печально добавил горбун.

— Не стоит. Мне хочется остаться совсем одной. Спасибо.

— Если будет нужно, звоните в любое время, — предложил Дружинин, выжидательно глядя на меня.

— Спасибо.

Я не смогла заставить зазвучать в своём голосе благодарность.

— Может, мне переночевать в машине за оградой? — нерешительно спросил горбун.

— В этом нет необходимости, — ответила я.

С мистером Чарльзом я попрощалась с особой любезностью, потому что была очень благодарна ему за поддержку. Боюсь поэтому, что несколько слов, обращённых к горбуну, которые мне удалось произнести, по контрасту показались ещё более холодными, чем на самом деле.

Я осталась одна, и только тут на меня обрушился настоящий ад из горьких сожалений, раскаяния и тоски из-за смерти Нонны, из-за того, что горбун был негодяем, и из-за того, что последнее меня мучило больше, чем первое. Никогда ещё не бывало, чтобы с почти незнакомым мне человеком я сразу же почувствовала себя легко и свободно, как со старинным другом, и тем ужаснее сознавать, что он оказался преступником с извращённой психикой и дурными наклонностями. В какой-то мере знакомство с ним, ставшее притчей во языцех, бросало тень на меня. Преобладали ли во мне глупость или виной была моя собственная скрытая порочность, но, не слушая уговоров, я до последнего не уклонялась от общения с горбуном и даже умудрялась находить в этом удовольствие. А ключ, который я нашла под ногой мёртвой Нонны? Что меня заставило сунуть его тайком в карман убийце? Почему я сочла себя вправе лишать полицию важных улик? Почему я всегда выгораживала Дружинина, скрывая часть правды? И в результате убили Нонну.

Чтобы не сойти с ума, я полночи писала свою повесть, внося в переживания героев свою собственную боль. Я ничего не боялась; более того — опасение, что преступник может проникнуть в дом, даже на миг не закралась в душу. Да и чего мне было бояться, если в саду дежурили двое полицейских?

Потом мне удалось на несколько часов заснуть, но сон был беспокойным, мучительным и не принёс ни утешения, ни отдыха, поэтому я не почувствовала особой досады, когда резкий звонок телефона вырвал меня из тревожного небытия.

Особой досады! Едва я услышала усталый, тусклый, хрипловатый голос Иры, как во мне проснулось негодование на саму себя за лёгкое сожаление, что кому-то вздумалось звонить в четыре часа утра.

— Жанка, не спишь?

— Нет, — солгала я.

— Я тоже не сплю. Это какой-то ужас! Ты что-нибудь понимаешь?

— Только то, что Нонну приняли за меня. Зачем она надела косынку?

— И зачем она надела мои джинсы? — добавила Ира.

— Чтобы поработать в саду. Она отослала меня с Петером, а сама осталась.

— Никогда бы не подумала, что вас можно спутать. Вы совсем разные, — задумчиво сказала Ира.

Мы были разные, но, к сожалению, на Нонну, как и на меня, влезали все Ирины вещи, даже узкие джинсы. Будь Нонна полнее, она не смогла бы надеть тот рабочий наряд, который сняла я, и осталась бы жива.

— У тебя всё спокойно? — спросила Ира.

— Да. А как Ларс?

Голос моей подруги понизился до шёпота.

— Жанн, мне кажется, что он сходит с ума. Ночью не спал, гнал меня от себя, пытался уйти из дома, а потом заперся в своей комнате и просил не беспокоить. Я несколько раз подходила к двери, прислушивалась, но ничего не услышала.

— Может, он спит?

— Почему ты шепчешь? — прошелестел Ирин голос. — Я не хочу, чтобы Ларс нас услышал, а от кого скрываешься ты?

Когда собеседник говорит очень тихо, трудно не поддаться искушению и не зашептать в ответ.

— Надеюсь, что спит, — ответила Ира на мой вопрос. — А что ты делаешь?

Не признаваться же, что я спала.

— Читаю. Хочется отвлечься, а то я уже не могу думать обо всём этом.

— Раньше надо было думать, — заявила Ира. — Мы тебя предупреждали, чтобы не кокетничала с Дромадёром. За что он на тебя взъелся?