Горбун

— Может, вы составите нам компанию, Жанна? — предложил Дружинин. — У нас нет никаких особых планов, но время мы всё равно проведём превосходно.

Я чуть было не согласилась, но, пока раздумывала, проклятый горбун, которому лучше было бы придержать язык, вновь заговорил.

— Позавчера вы мне подсказали кое-какие детали моего будущего романа, но нас прервали, а мне хотелось бы услышать ваше мнение по другим вопросам. Попутно и поговорим.

Если бы меня сжигали на медленном огне, мне и тогда не было бы так неуютно, как сейчас. За секунду или даже долю секунды во мне слово в слово провернулся весь разговор с Ларсом, который наблюдал за лицом горбуна во время нашей прошлой беседы о его романе. К счастью, я не имела этого удовольствия, иначе умерла бы на месте от стыда, но и предупреждения писателя поменьше разговаривать с Дружининым были достаточно убедительны и всплыли сейчас в моей памяти, заставив вновь пережить всю адскую мешанину чувств, захлестнувших меня после убеждений Ларса. Я могу дать себе слово, что не стану поддерживать разговор о задуманном романе Дружинина и о литературе вообще, но этот хитрый негодяй всё равно найдёт способ втянуть меня в беседу. Он умеет делать вид, что слушает внимательно и с удовольствием, так что я забуду об осторожности и обязательно скажу, что думаю по поводу каких-то вопросов. А он станет серьёзно обсуждать моё мнение, вынуждая меня говорить снова, а сам, наверное, будет стараться запомнить мои слова, чтобы вывести в какой-нибудь книге колоритный образ законченной идиотки.

— Я что-нибудь не то сказал? — спросил горбун.

Он казался растерянным, а мистер Чарльз озадаченно смотрел то на него, то на меня, гадая, должно быть, не позволил ли себе племянник какую-нибудь грубость. Старому джентльмену виднее, что можно ожидать от человека, которого он знал с пелёнок. Если он насторожился, значит, есть причина.

— Я бы с удовольствием поехала, но сейчас не могу. Мне обещала позвонить Нонна, и я жду её звонка.

— Позвоните ей сами и узнайте, что ей нужно.

Выход был прост, но меня он не устраивал.

— В другой раз я с удовольствием с вами поеду, но сегодня у меня болит голова. Я не хочу никуда выходить и даже работу отложу до завтра.

Горбун поглядел куда-то поверх меня.

— Ладно. В другой раз, так в другой раз, — торопливо сказал он. — Подождём до другого раза. До свидания, Жанна.

Он ничего не стал объяснять своему спутнику и, прихрамывая, пошёл прочь. Мы с недоумевающим мистером Чарльзом попрощались, и я осталась одна.

Теперь я уже не знала, хорошо ли сделала, что отказалась ехать с Дружининым. Наверное, я смогла бы удержаться от разговоров на темы, которые он мне предложит, а заставила бы говорить его самого. Я бы и время провела приятно и горбуна не обидела, а что он обиделся, я не сомневалась, достаточно было вспомнить короткое прощание и его поспешный уход. Но, с другой стороны, у меня не было причины его жалеть, раз он не жалел меня, смеясь надо мной и используя как ширму для свободного входа в этот дом.

Когда надеваешь одежду, которая давит, стесняет движения или даже причиняет боль, её можно снять и надеть другую, удобную, но как избавиться от душевной муки? Принято думать, что работа отвлекает от тяжёлых мыслей. Наверное, какая-нибудь и отвлекает, но только не посадка луковиц. Я специально принесла маленькую скамеечку, чтобы с большей полнотой отдаться работе, но мне и она не помогла. Я просидела на ней полчаса, перебирая луковицы и десять раз без всякой причины переложив их с одного места на другое, а думать о горбуне не перестала.

Меня спасла Нонна. Едва она появилась, ведя за руку Марту, с Петером, следующим за ними, как во мне возродились прежние опасения за свой наряд, заслонивший от меня мысли о Дружинине.

Марта сразу же подбежала ко мне, а Петер весело поздоровался по-английски.

— Я не стала терять времени даром, сказала Нонна, — и пригласила Петера с собой. — Ты собралась поработать?

— Ты бы хоть предупредила! — воскликнула я. — Посмотри, на кого я похожа!

— Прекрасный вид, — одобрила Нонна. — Как раз то, что нужно.

Она показалась мне бледной, осунувшейся, охваченной нервным возбуждением. В этот миг она была почти весела, но меня бы не удивило, если бы она совершила какой-нибудь неожиданный поступок, заплакала бы или закричала.

— Если я о тебе не подумаю, сама ты ни на что не решишься. Сходи погулять с ним и с Мартой, да веди себя поумнее. Ты ему нравишься, и только от тебя зависит дальнейшее.