Горбун

— Если его не было дома, то он приходил сюда, — объяснила я. — Когда ты вчера ушла, он позвонил, и я сказала, что ухожу, а ты будешь весь день здесь.

Ира была в восторге, но очень жалела, что я не поделилась своей затеей с Хансеном и тот не приехал полюбоваться на промах горбуна лично.

Пока Ира одевалась, позвонил сам горбун. Я боялась, что он начнёт расспрашивать меня про злополучную машину, но он ни словом не обмолвился ни о чём подобном, а лишь спросил, нет ли чего нового. Уяснив, что я не могу или, точнее, не хочу его порадовать ни хорошими, ни плохими известиями, он не показал разочарования и стал расспрашивать о моей прогулке с мистером Чарльзом. Среди разговора я ввернула, что Ира уезжает и не приедет весь день.

— А что будете делать вы? — спросил горбун.

— Работать, — кратко ответила я.

— Над своей повестью?

Далась ему моя повесть!

— Нет, над вашей, — брякнула я.

— Прекрасно, — одобрил он. — Если не сможете перевести, позвоните.

И ведь он прекрасно знал, что я не смогу её перевести и ждал, когда я обращусь к нему с просьбой вернуть тетрадь.

— Хорошо, позвоню.

— А потом вы не собираетесь куда-нибудь съездить?

Неужели этот человек не понимал, что отношение к нему переменилось?

— Нет, не собираюсь.

Пришлось горбуну проглотить этот ответ.

Затем позвонил Хансен и соболезнующим тоном сообщил, что господин Дружинин выходил из дома и отсутствовал достаточно долго, причём время, когда на меня чуть не наехала машина, совпадало со временем его отсутствия. Передо мной мелькали тёмно-красный цвет удаляющегося автомобиля и тёмно-вишнёвый тон машины Дружинина. Они были похожи, эти цвета, но я всю жизнь особое внимание уделяла оттенкам красного цвета, потому что любила его, и ошибиться не могла. А всё-таки, несмотря на уверенность, в душу стало закрадываться опасение, что на этот раз глаза меня подвели, что солнце исказило оттенок, что людям вообще свойственно ошибаться, и, чем больше они ошибаются, тем сильнее уверены в своей правоте.

— Господин Хансен, уверяю вас, что это была не его машина, — убедительно проговорила я. — Постарайтесь выяснить, где был господин Дружинин. Что он говорит?

— Он говорит, что у него закончилась бумага и он выходил её купить, а потом гулял возле дома.

— Его могли видеть сотни людей, — сказала я. — Если он, действительно, был возле дома, кто-нибудь должен его запомнить.

Я брала на себя слишком многое, поучая полицейского, но Душка был очень терпелив и не подал виду, что недоволен моими советами.

— Мои люди сейчас этим занимаются, — сказал он. — Я сообщу вам результаты, но, думаю, что они будут неутешительны.

Меня поразило, что он говорил со мной так, будто меня лично касалось, обвинят горбуна или оправдают. Словно он был мне родственником или родным. А какое, в сущности, мне дело до чёртова Дромадёра?

— Позвоните, пожалуйста, — попросила я.

Ира глядела на меня с насмешкой.

— Вот видишь!

— Всё равно это была не его машина, — повторила я, а про себя спросила: "А вдруг его?"

— Не забудь посадить лук, салат и редиску, — напомнила Ира.

Про это она могла бы мне не напоминать, потому что я уже облачилась в её старые джинсы, рубашку и повязала на голову косынку, чтобы удачно завитые волосы не падали на глаза, и их не приходилось поправлять грязными руками.

— Потом можешь идти, куда хочешь, — продолжала Ира, — но внимательно смотри по сторонам и не попадай под машины. Наверное, Дромадёр хотел задавить тебя в отместку за твою ложь.

— Сама будь поосторожней, — пробормотала я.

— Не забывай, что со мной будет Ларс, — усмехнулась моя подруга. — Я пошла.

Но это только говорится, что пошла, а на самом деле она задержалась, так как на этот раз позвонила Нонна, и Ире захотелось узнать, не пойдёт ли речь о её совместной прогулке с Ларсом.

— Жанночка, ты одна? — спросила Нонна.

— Можно сказать, что одна, — ответила я. — Ира уже в дверях. Ей нужно съездить в город.

— Можешь не лгать, потому что я звоню по другому поводу. Ты никуда не собираешься уходить?

Странно было, что Нонка стала интересоваться моими делами.

— Нет, никуда. Я буду заниматься огородом. А что случилось? Надо куда-нибудь съездить?

— Нет-нет, — возразила Нонна. — Возможно, я позвоню тебе попозже. До свидания.

Я была в полном недоумении.

— Что она сказала? — поинтересовалась Ира.

— Ничего не сказала, — пожала плечами я. — Сказала, что позвонит позже.

— Ясно, — кивнула Ира. — Дождётся, когда я уйду, и будет жаловаться. Носится со своим мужем, как с писаной торбой, и кроме него ничего не видит. Мне кажется, из-за ревности она даже забыла про убийства.

Что правда, то правда, Нонна поплакала над Мартином и, похоже, больше не думала о нём. Я даже сомневалась, сознавала ли она, что преступником был кто-то из близких людей, но в этом я её винить не могла, потому что даже я насильно заставляла себя верить, а уж у меня не было её доброты, мягкости характера и редкостной незлобивости.

— Наверное, она до сих пор убеждена, что их совершил какой-то посторонний человек, — сказала я.

— Ну да! Посторонний! А яд в кофе подсыпал тоже посторонний? А в графин?