Горбовский

– Вы откровенный идиот, Кравец. Впрочем, кого еще могли назначить нам в руководство. Ваш план – собственноручно привезти сюда зараженных? Своими же руками способствовать распространению заразы? Устроить тут лазарет? Превратить единственную в городе надежду на спасение в эпицентр заражения?!

– Вашей жизни ничего не угрожает, Горбовский, – агент тоже начал фамильничать.

– Да я не за себя боюсь, Кравец. За весь город. Как вы хотите это провернуть, чтобы никто не пострадал?

– Больных привезут в специальных герметичных боксах, как только будет разгерметизирована и подготовлена Пятая Лаборатория. Эти боксы мы поместим в изоляционный сектор лаборатории. Войти к больным ученые смогут в костюмах биологической защиты. Выход из бокса будет сопровождаться тщательной дезинфекцией.

Словно и не заметив оскорбления, Кравец говорил спокойно и без эмоций, глядя прямо в глаза Льву. Горбовский пристально следил за его лицом, стараясь уловить ложь или сомнения, если они будут.

– Решение окончательное?

– Не подлежит оспариванию, поверьте, – кивнул мужчина в официальном костюме.

– Что ж… Если выхода нет, постараемся не умереть. Подробный отчет о вирусе мне на руки – сейчас же. Никто не знает этот НИИ лучше меня, и Вам придется прислушиваться ко мне, начальник Кравец, это в ваших же интересах. Мне нужны люди на «распаковку» Пятой Лаборатории. Из наших со мной пойдут Зиненко, Крамарь и Локовенко. Прошу обеспечить нас костюмами биозащиты. Во время «распаковки» лаборатории НИИ должен быть пуст – ни единой живой души, слышите? – и изолирован от внешнего мира. И позаботьтесь о том, чтобы к моменту доставки инфицированных хотя бы ближайшие районы города были эвакуированы.

Кравец несколько секунд обмысливал услышанное, затем твердо произнес:

– Сколько людей необходимо?

– Оптимально пятеро.

– Хорошо. Костюмы предоставим. На счет остального я посоветуюсь с начальством. Полагаю, что Ваши меры предосторожности сочтут излишними.

– Не бывает излишней предосторожности, когда мы имеем дело со смертельным вирусом, черт Вас подери! – закричал Лев.

– Горбовский, я не исключаю вероятности, что мы сумеем обойтись и без Ваших консультаций, если Вы продолжите в том же тоне.

– Не сумеете. Без моего согласия здесь ни один ученый ничего не будет делать, – язвительно сообщил Лев и спрыгнул с трибуны.

Марина, все это время следившая за диалогом мужчин, но не имевшая возможности слышать его из-за поднятого в зале шума, тут же кинулась ко Льву. Горбовский приобнял девушку за плечи и повел к коллегам, чтобы сообщить всем и сразу план дальнейших действий.

– Я знал, что ты не позволишь им все взять в свои руки, – с облегчением сказал Зиненко.

– Кто знает, уступят ли они, – ответил Горбовский, косясь в сторону от трибуны, где Кравец говорил по рации.

– Юрек Андреевич, так как я отправлюсь на «распаковку», отчет о вирусе получите Вы. Прошу изучить самым тщательным образом. К сожалению, времени у нас не что бы мало – его вовсе нет.

– Прошу внимания, господа ученые! – крикнул Кравец. – Комитет дал добро на следование плану Горбовского.

Далее он в общих чертах пересказал последовательность действий, предложенную Львом Семеновичем.

– Обсуждать некогда. Время на исходе. Прошу всех, кроме участников «распаковки», покинуть НИИ.

– Лев! – Марина метнулась к Горбовскому, пока зашевелившаяся толпа потоком не вынесла ее из здания.

– Мариша. Уходи! Наши о тебе позаботятся.

– Лева, умоляю, будь осторожен! – проговорила она со слезами на глазах.

– Все обойдется, обойдется, – Горбовский прижал девушку к себе, очень крепко обняв на прощание. – Ничего плохого не случится, верь мне. Иди.

– Я люблю тебя, Лева! – голос Марины звучал так, будто они виделись в последний раз, и на прощание им не дали даже минуты.

– И я тебя, – произнес Лев, затем кивнул кому-то в толпе поблизости, и Марину тут же подхватили под локти, отрывая от него, и, плачущую, увели.

Удаляясь и постоянно оборачиваясь, Спицына видела, как ее Горбовского окружили люди, остающиеся в НИИ – люди, на плечи которых легло тяжелое испытание; люди, от которых сейчас зависело даже больше, чем можно было себе представить. Смельчаки, отважные, самоотверженные, они прямо сейчас отправятся под землю, чтобы разгерметизировать старую лабораторию, где в далекие времена случилось страшное ЧП.

– Не беспокойся, – успокаивал Марину Гордеев, – в «распаковке» нет ничего страшного. В большинстве случаев в таких лабораториях действительно не остается никакой инфекции. Тем более, у них будут спецкостюмы. Ну, Мариночка, не плачь.

– Куда нас теперь? – спросила девушка, когда они оказались за пределами НИИ.

– В здание института, я думаю. НИИ «изолируют» на время операции изнутри, как было во время ЧП. Никто снаружи не сможет туда попасть, пока Горбовский не решит, что это безопасно.

– Это точно не опасно? – умоляюще спросила Спицына, прижав руки к груди. Ее ресницы еще были мокрыми от слез, но она успокаивалась.

– Опасно, Мариночка, но такова наша работа.