Горбовский

– Он, наверное, на голову выше меня, – начала она, и образ Горбовского, так приевшийся глазам, моментально возник в памяти во всех подробностях. – Неплотного телосложения. Темный шатен, седые виски, короткая стрижка. Идеально прямой нос, губ почти нет, страшные неприятные глаза… сине-серые. Много морщин и глубокие тени вокруг них. Длинные темные брови. Бледное и озлобленное лицо. От его взгляда болит голова. И еще есть кое-что, я только сегодня заметила. Шрам от ожога на шее. И мне почему-то очень интересно, как он там появился…

Если бы Марина могла сейчас видеть свою тетю, она бы увидела, как та улыбается со светящимися глазами, и чем дольше Марина описывает Горбовского, тем шире становится ее улыбка и тем тверже становится ее уверенность в собственной правоте.

– Послушай меня, Мариша. Сложные люди будут попадаться всю жизнь, но они не должны менять путь, по которому ты идешь. Надо быть стойкой. Препятствия существуют для того, чтобы их преодолевать.

– Я это понимаю. И все же тебе не понять в полной мере, что это такое – находиться рядом с ним в одном помещении.

– Не жалуйся, ты сама выбрала эту секцию.

– Я поступала ему назло.

– Зная, чем тебе это обернется.

– Зная, но…

– А теперь никаких «но». Теперь терпи. Я уверяю тебя, все еще изменится. Станет легче, надо только подождать.

– Откуда такая уверенность?

– Я просто это знаю. У меня, скажем так, опыт есть. Вот увидишь. Не провоцируй его, и он к тебе привыкнет.

– Да ты его оправдываешь, или мне кажется?

– Не совсем. Просто… Марина, ты же взрослая девочка. Просто так человек не становится сволочью. Ты ведь понимаешь это. Такие люди обычно очень несчастны и одиноки.

– Что бы там ни было, а это его не оправдывает! – высказала Спицына чуть более чувствительно, чем следовало.

– Откуда тебе знать, что там было. Нельзя ничего утверждать наверняка, не имея достаточно фактов, – веско заявила тетя.

– Знаешь, что! – рассердилась Спицына, недоумевая, почему единственный человек, который ее всегда поддерживал, теперь не на ее стороне, как всегда было ранее. – Не думала я, что буду слышать подобное от тебя.

Было крайне неясно, почему тетя пытается навести племянницу на мысль о том, что Горбовский, возможно, не так плох, как кажется. Испытывая крайнее раздражение, Спицына быстро распрощалась с тетей и положила трубку.

В это же время, буквально сразу после того, как Марина ушла, в НИИ стали известны новости из Москвы, по поводу которых все собрались в большом зале на первом этаже, взволнованные и возмущенные одновременно. Во-первых, Московский центр микробиологии изобрел вакцину против «Lyssavirus-24-01», новейшего штамма вируса бешенства, с которым работал Горбовский. Узнав об этом, Лев Семенович сохранил спокойствие, пожал плечами и сказал, что очень рад, несмотря на то, что сам находился на пороге открытия. Он действительно был близок к разработке антивируса, близок как никогда: еще день-два – и право на патент было у него в кармане. Но Лев не успел совсем немного, и лавры первенства принадлежали теперь некоему Фадею Александровичу Стропило, доктору наук, который, вероятно, вел разработку вакцины параллельно с Горбовским, но более преуспел.

Льва Семеновича сочувственно похлопывали по плечу, искренне сожалея, что так вышло. Все понимали, сколько это значит для ученого такого уровня и квалификации. Ситуация к тому же осложнялась тем, что Московский центр и НИИ имени Златогорова были извечными соперниками в научной деятельности. Теперь НИИ проигрывал Москве, и виноватым в этой неудаче неофициально был Лев Семенович.

Вторая новость заставила всех забыть о первой. Зараза в Мозамбике разрасталась. Северный район государства уже оцепили военные кордоны, вводили карантин. Неизвестный вирус убивал людей за двое суток. Известно было, что болезнь выглядела как обыкновенный грипп, но люди умирали, задыхаясь от образования жидкости в легких. Это происходило стремительно, еще ни одного человека не удалось спасти. Местные ученые уже приступили к разработке вакцины, но успехов пока не наблюдалось, даже мельчайших. Вирус распространялся с огромной скоростью – через воздух, воду, пищу. Он был крайне живуч, особенно в жарком климате Мозамбика. Предполагали, что зараза проникла на материк из Мадагаскара. Обещали держать в курсе всех событий и делать все возможное, чтобы пресечь скорость распространения эпидемии.

– Пока это все, что известно, – закончил Евгений Викторович, один из самых авторитетных ученых в НИИ.

Зал заволновался: шепоток и вдохи, переглядывание блестящих очков, платки протирают вспотевшие высокие лбы. Начали выкрикивать вопросы, сразу все, вразнобой. Иногда ученые были словно дети.

– И прошу вас, не шумите. Что? Да, сначала Международный центр оповестил Москву, Питер и Владивосток. Москва оповестила нас и сейчас связывается со всеми крупными НИИ микробиологии по стране. Естественно, Борис Иванович, дело серьезное, все должны быть в курсе.

Посыпались восклицания из толпы:

– Точно ли это вирус? Может быть, очередная чумная палочка? Все-таки Африка, товарищи…

– А каковы симптомы?