Гораций

Римский триумф представлял собой чрезвычайно пышное зрелище. Провозглашенный «императором» своими солдатами и удостоенный триумфа, полководец облачался в роскошные пурпурные одежды бога Юпитера Капитолийского, расшитые золотыми нитями; лицо его покрывали киноварью (красной краской). В одну руку он брал лавровую ветвь, а в другую — скипетр из слоновой кости с изображением орла. Затем триумфатор садился в особую золотую колесницу. Рядом с ним стояли его дети, а сзади — государственный раб, который держал над его головой золотой венок и время от времени говорил ему: «Помни, что ты смертный человек». Шествие открывали магистраты и сенаторы, а за ними шли трубачи. Непосредственно перед колесницей везли трофеи и добычу, захваченную у противника; шли знатные пленники. За колесницей шествовали офицеры и легионеры триумфатора, участвовавшие в битвах. Вся эта пышная процессия медленно вступала в Рим и двигалась к Капитолию, где триумфатор торжественно приносил жертву Юпитеру[69].

Согласно сообщению Плутарха, «триумф Помпея был столь велик, что, хотя и был распределен на два дня, времени не хватило и многие приготовления, которые послужили бы украшению любого другого великолепного триумфа, выпали из программы зрелища. На таблицах, которые несли впереди, были обозначены страны и народы, над которыми справлялся триумф: Понт, Армения, Каппадокия, Пафлагония, Мидия, Колхида, иберы, альбаны, Сирия, Киликия, Месопотамия, племена Финикии и Палестины, Иудея, Аравия, а также пираты, окончательно уничтоженные на суше и на море. В этих странах было взято не менее тысячи крепостей и почти девятьсот городов, у пиратов было захвачено восемьсот кораблей, тридцать девять опустошенных городов были заселены вновь. Кроме того, на особых таблицах указывалось, что доходы от податей составляли до сих пор пятьдесят миллионов драхм, тогда как завоеванные им земли принесут восемьдесят пять миллионов. Помпей внес в государственную казну чеканной монеты и серебряных, и золотых сосудов на двадцать тысяч талантов, не считая того, что он роздал воинам, причем получившему самую меньшую долю досталось тысяча пятьсот драхм. <…> Но что больше всего принесло славы Помпею, что ни одному римлянину ещё не выпадало на долю, это то, что свой третий триумф он праздновал за победу над третьей частью света. До него и другие трижды справляли триумф, но Помпей получил первый триумф за победу над Африкой, второй — над Европой, а этот последний — над Азией, так что после трех его триумфов создавалось впечатление, будто он некоторым образом покорил весь обитаемый мир»[70].

Отпраздновав в сентябре 61 года до н. э. великолепный триумф, Помпей не отказался от намерения обеспечить своих ветеранов земельными наделами и утвердить все свои распоряжения на Востоке. Сенаторы продолжали этому противодействовать и, чтобы сломить их сопротивление, Помпей в 60 году до н. э. заключил негласный союз с двумя крупнейшими политическими деятелями того времени — Марком Лицинием Крассом (115–53), желавшим укрепить власть всадников в провинциях, и Гаем Юлием Цезарем (100–44), который незадолго до этого провел успешную военную кампанию по усмирению испанских племен и намеревался добиваться должности консула. Этот союз, инициатором создания которого был Цезарь, вошел в историю как «первый триумвират» (союз трех мужей)[71].

При поддержке Помпея и Красса Юлий Цезарь был избран консулом на 59 год до н. э. Это позволило триумвирам не только расширить свое политическое влияние, но и провести, несмотря на противодействие сената, несколько важнейших законов в свою пользу, в том числе тех, которые полностью удовлетворяли все требования Помпея. Вот что пишет о принятии законов Цезаря Плутарх: «В сенате все лучшие граждане высказались против этого, и Цезарь, который давно уже искал к тому повода, поклялся громогласно, что черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его против его воли обратиться к народу для совместных действий. С этими словами он вышел на форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной стороны Помпея, с другой — Красса, он спросил, одобряют ли они предложенные законы. Когда они ответили утвердительно, Цезарь обратился к ним с просьбой помочь ему против тех, кто грозится противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба обещали ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против поднявших мечи он выйдет не только с мечом, но и со щитом. Эти слова огорчили аристократов, которые сочли это выступление сумасбродной, ребяческой речью, не приличествующей достоинству самого Помпея и роняющей уважение к сенату, зато народу они очень понравились»[72].