Гора проблем

Итак, когда ребята наелись до отвала, а пальцы у них стали липкими как сахарная вата, они сели ещё ближе друг к другу, и в тишине слышались только треск костра, вой ветра и низкие, протяжные голоса, которые рассказывали зловещие истории.

– Это случилось вечером, таким же как этот, – сказал Талли, чтобы задать настроение. – Целый отряд ребят, среди которых (если бы судьба не решила иначе) вполне могли быть я или вы, сидели вокруг костра и обсуждали смысл существования. И тут из леса выскочила гигантская курица с огромными красными глазами и острыми как бритва когтями! Она посмотрела на ребят и спросила: «Я перешла дорогу. Но почему? Почему?»

Ребята подождали. Потом подождали ещё немного.

– И это всё? – проворчал Фляжка Хьюз.

– Да, – ответил Талли и блаженно улыбнулся.

Все переглянулись, потом уставились на черепаху.

– Ну, это было, конечно, круто, Талли, – сказал Чашек. – Но страшилка должна быть… ну, не знаю… страшной.

– Во тьме ночной нет ничего страшнее, чем вопрос без ответа, – ответил Талли.

У всех по спинам побежали мурашки. Обсудив историю и приняв во внимание все философские последствия, они согласились, что мало что в мире так же страшно, как гигантская курица.

Затем на ноги поднялась Джинджер. Она рассказала о девочке, которую отправили спать без ужина, и той ночью ей приснился чудесный сон.

– Но когда она на следующий день проснулась, оказалось, что ела она вовсе не гигантский маршмеллоу, – прошептала Джинджер. – Она ела свою подушку!

Все ахнули. Кружек был почти в исступлении.

– Этого не случилось бы, если бы подушки всегда делали из маршмеллоу! – вскрикнул он, и все согласились, что это очень хорошая идея.

Потом рассказали ещё пару историй – о пиратах и о белке-призраке, которая искала жёлудь, – и вокруг костра воцарилась мёртвая тишина, как нередко бывает. И тут к костру подошёл Гвоздика Ганье.

– Что, страшилки рассказываете, а? – спросил он. – У меня для вас есть такая страшная история, что вы вообще не сможете уснуть, пока не разъедетесь отсюда по домам и не вернётесь в свои уютные кроваточки. И, что хуже всего, эта история – чистая правда!

Глаза у ребят стали размером с бильярдные шары. Трудно осуждать их за то, что они так разнервничались; в конце концов, единственное, что помогает выдержать все эти страшилки у костра, – то, что ты точно знаешь, что это всё не по-настоящему. А вот если тебе рассказывают что-то, что случилось на самом деле, – это уже совсем другое!

Ганье растолкал ребят и присел в кружок. Огонь костра освещал его круглое лицо, и казалось, словно на нём разыгралась гроза.

– То, что я вам расскажу, случилось не где-то далеко, а здесь, прямо в этом лагере, – сказал он низким, зловещим голосом. – Собственно, это происходит до сих пор, и вы сами – тоже часть истории!

Ребята застыли, не успев даже ахнуть.

– С лагерями такая штука, – начал он. – Одни лагеря хорошие, другие – плохие, а некоторые (например, вот этот!) про́кляты!

В этот момент все маршмеллоу, висящие на ветке Кружека, подтаяли и превратились в маленьких привидений. Липкие призраки жутко засмеялись.

– А-а-а-а! – вскрикнул Кружек и уронил ветку в огонь, но никто не обратил на это ни малейшего внимания.

Все слишком увлеклись историей Ганье.

– Всё началось давным-давно, – сказал вожатый. – Тогда лагерь Вопплер-Крик был, наверное, самым классным местом на всей карте этих островов. Да-да, этот лагерь был просто потрясным – а потом пришли они…

– Они? – переспросил Чашек.

– Гаденбудены!

– ГАДЕНБУДЕНЫ! – взвизгнули все собравшиеся, побледнели и задрожали.

– Верно, гаденбудены, – подтвердил Ганье. – Они открыли свой лагерь на той стороне озера, видите? Но, поскольку они были гаденбуденами, они были громкими, грубыми и ломали всё, к чему ни притронутся. Да ещё, ко всему прочему, они разбудили самого Сурового Камня!

Вожатый подождал, пока не пройдёт шок от его слов. Долго ему ждать не пришлось.

– М-м-м, – протянула Чаша, – а кто такой Суровый Камень?

– Кто такой Суровый Камень? – удивлённо воскликнул Ганье. – Он тут самый главный, вот он кто. Суровый Камень – это огромный, сильный и старый великан, такого вы больше нигде не встретите. И когда эти гаденбудены разбудили его прямо посреди пятидесятилетней спячки, поверьте мне, он очень разозлился! Он тряс землю и швырял в воздух огромные глыбы! Но тут вот какая хитрость: поскольку Суровый Камень – великан, все туристы кажутся ему муравьями. И, поскольку он не мог отличить лагерь Вопплер-Крик от лагеря Гаденбуден, он решил наложить проклятие сразу на оба.

– Проклятие горы! – ахнул Кружек.

– Именно. Проклятие гласит, что лучший из двух лагерей сможет остаться и жить в гармонии с природой. А вот худший из двух будет разрушен!

Это, как вы понимаете, была весьма пугающая новость. Но Чашек лишь сложил руки на груди.

– Если это проклятие такое ужасное, почему лагерей до сих пор два? – подозрительно спросил он.

Ганье хитро ухмыльнулся.