Гопакиада

О «политике» речи не было. Вообще. И сам Головацкий, и поддержавшая его элита нарождающейся русинской интеллигенции (в значительной части, кстати, униатского духовенства), оставаясь лояльными подданными Габсбургов и верной паствой Ватикана, стремились решать только культурные вопросы. Однако что было, то было: естественный ход рассуждений неумолимо вел их к вполне определенным выводам, что, в свою очередь, приводило в шок и трепет польскую общину. В Вену потоком хлынули жалобные петиции о «москвофильстве», «объединительстве» и прочих смертных грехах. Поляки, ранее весьма ершистые, теперь рассыпалась в заявлениях о полной лояльности и готовности «вечно наслаждаться покоем под благословенным скипетром Цесаря», что, естественно, в Шенбрунне приняли с полным сочувствием. Австрийские власти были вполне удовлетворены «антипольским противовесом» в лице русинов, но вовсе не собирались поощрять развитие на своей территории симпатий к потенциальному противнику, еще и претендующему на роль объединителя всего славянского мира. Так что консенсус был достигнут, и Австрия сделала ряд шагов, направленных на реставрацию польского влияния в обеих Галициях, отказавшись от идеи раздела.

Однако Вена на то и была Веной, чтобы не действовать грубой силой. Ставка была сделана на раскол русинского национального движения изнутри, тем паче что определенные предпосылки существовали. Примерно к 1865 году когда старшее поколение русинских лидеров окончательно определилось с идентификацией, подросла и молодая смена. Как правило, уже не столь элитарные, в основном разночинского происхождения, ее представители, ставя во главу угла просвещение народа (общая в те времена тенденция), вполне справедливо указывали, что народ лучше поймет их, если просвещать его не на элитарном, утратившем связь с живой жизнью книжно-русском языке, а на том языке, на котором он говорит в повседневной жизни. Сохраняя немецкие, польские и венгерские заимствования. То есть не то что не на языке Пушкина, но даже и не на мове Шевченко. В принципе, расхождения были не очень существенны — обычная проблема «отцов», по традиции именовавшихся «москвофилами», и «детей», назвавших себя «народовцами», основанная на желании первых остаться у руля, а вторых к этому рулю прорваться. Так что все могло бы решиться пристойно, если бы именно на эти расхождения не сделали ставку правительство и поляки, начавшие постепенно и очень тактично приручать молодых, неискушенных в политике «народовцев».

Речь, упаси боже, не шла о какой бы то ни было полонизации. На сей раз процесс курировали мудрые австрийские бюрократы, знающие толк в политике divide et impera и умеющие считать на много шагов вперед. Непосредственное же руководство проектом взяли на себя так называемые «хлопоманы» — люди типа упомянутого выше Паулина Свенцицкого, во имя «высшей цели» не просто освоившего местные диалекты, но и официально сменившего «ляшское» имя на «Павло Свiй».

Народное образование, ранее управляемое «русьской» интеллигенцией на общественных началах, передается, как дело крайне важное, в ведение краевой администрации, а та, в свою очередь, назначает на ключевые посты поляков. Но не простых, а имеющих дипломы лучших университетов Европы, так что, в общем, и подкопаться местным кадрам не к чему — в их среде таких умников пока что нет. Словно по мановению волшебной палочки появляется «русьское» объединение «Просвiта», невесть откуда взявшиеся меценаты выделяют деньги на открытие газет «Правда», «Дiло», «Зоря», «Батькiвщина» и прочих. Параллельно по указанию Ватикана удаляются «на покой» (конечно, с пенсией!) авторитетные, но «неправильные» священники, а вакантные места заполняются либо спешно прозревшими и ушедшими в лоно ГКЦ католическими ксендзами, либо выпускниками выросших как на дрожжах «бурс» (краткосрочных, абсолютно бесплатных курсов, куда валом валил неимущий молодняк, мечтающий о престижной духовной карьере).

В результате буквально за год-полтора ситуация в Галиции меняется. Число «народовцев», недавно еще совсем незначительное, возрастает на порядок. Идут диспуты, семинары, коллоквиумы, в ходе которых термин «украинец», совсем недавно вброшенный в употребление Свенцицким, но так и не прижившийся, набирает популярность — пока что всего лишь как синоним термина «русьский», но лиха беда начало. «Москвофилов» начинают теснить. Они (по крайней мере их лидеры) — люди солидные, уже немолодые, короче говоря, просветители, но не бойцы, а противостоит им в основном активная молодежь, наизусть шпарящая целые страницы из Духинского, но, в принципе, предпочитающая спору действие, и ничего страшного, если на грани фола.